спросила она.

— А где ваш дом? — поинтересовался герцог.

— Недалеко от Кантербюри… Мы небогаты, и дом старый и почти разваливается… но мы родились там.

— Я счастлив, что смог отплатить вам за вашу заботу обо мне хотя бы хорошей вестью, — мрачно произнес герцог.

— Чудесной вестью! — воскликнула Иоланда. — Теперь Питер может вернуться в Лондон к своим друзьям и продолжать тот образ жизни, который ему всегда нравился.

— А как получилось, что он поссорился с Рамсбюри?

Иоланда беспечно махнула рукой.

— Точно не знаю. Наверное, из-за какой-нибудь женщины.

— Из-за женщины? — удивился герцог. Иоланда улыбнулась.

— Питер находит, что многие лондонские леди очаровательны, а они отвечают ему взаимностью.

— А разве вам это безразлично? — недоумевал герцог.

— Я люблю сидеть дома. Правда, иногда мне бывает грустно и одиноко… после смерти родителей.

— А кто были ваши родители? Догадываюсь, что вы не назвали мне свое настоящее имя.

— Тивертон. Я уверена, что вы никогда не слышали о нашем семействе, но мой папа был пятый баронет в роду, а Питер, значит, шестой.

Ей почудилось, что герцог как-то напрягся, на лице его появилось странное выражение.

— Я ничего не понимаю! — признался он. — Постойте, Иоланда. У меня голова идет кругом. Вы сказали, что ваш отец был пятый баронет. А почему Питер — шестой? Вы что, вышли замуж за своего кузена?

Иоланда не могла не рассмеяться.

— Я забыла вам сказать… Питер не кузен мне, а родной брат. Мы только притворялись супругами.

— Ваш брат! — воскликнул герцог так громко, что голос его, вероятно, разнесся по всему кораблю. — Ваш брат! — повторил он.

Внезапно он наклонился и заключил ее в объятия.

— Ваш брат! — в третий раз произнес герцог. — А я терзал себя, думая, что вы замужем! О, дорогая, как мучительно было запрещать себе касаться тебя, целовать тебя!

— Но один раз вы все же нарушили запрет, — напомнила Иоланда. — И я боялась, что этот поцелуй вас разочаровал, потому что вы сделались так холодны и далеки после этого.

— Разочаровал? Нет! Но после него я испытывал адские муки, зная, что поступил бесчестно, что этот наш поцелуй первый и последний…

Его губы были совсем близко от ее губ. Корабль чуть качнулся на волне, и это движение передалось им. Их словно магнитом потянуло друг к другу. Все слова, такие важные и не произнесенные, заменил долгий поцелуй.

А ведь он хотел сказать ей, что любит ее больше жизни, что полюбил ее с первого взгляда.

А Иоланда хотела признаться ему, что он первый мужчина, который поцеловал ее, что прекраснее его поцелуев ничего нет на свете, что сердце ее отдано ему без остатка.

Вероятно, мысли Иоланды не составили для герцога тайны. Любуясь ею, он чуть отстранился и поймал на себе взгляд ее сияющих глаз.

Когда к нему вернулся дар речи, он сказал:

— Одна загадка не давала мне покоя всю дорогу до Гавра. Мне все же казалось, что тебя никто не целовал прежде, хотя сама эта мысль выглядела абсурдной, ведь я считал, что ты замужем.

— Никто-никто не целовал меня, — прошептала Иоланда. — Я не знала… как это бывает.

— О, моя милая! Почему я не доверился своим чувствам больше, чем голосу разума? Я бы избежал стольких часов, проведенных в печали, когда решил навсегда вычеркнуть тебя из своей жизни.

— И вы бы… действительно так поступили?

— Я пытался, потому что счел это единственно правильным. Как я мог нарушить идеал, то совершенство, которое воплотилось в тебе.

— Какие чудесные слова вы говорите… обо мне!

Глаза Иоланды расширились, и, заглянув в их синюю глубину, герцог понял, что никогда в жизни не видел и нигде больше не увидит столь лучистых, столь манящих глаз.

Он знал, что именно любовь заставляет их светиться с такой яркостью, а губы и щеки пылать алым пламенем в ожидании его поцелуя.

Герцог вновь поцеловал ее, и ласковое тепло объяло их обоих.

— Как мне повезло, что я нашел тебя! Ведь я уже твердо уверился, что все женщины одинаковы, — хищны, кокетливы и только на то и способны, что развлекаться.

— И потому вы выглядели… таким скучающим и циничным?

— Отчасти по этой причине, — признался герцог. — Но что толку обсуждать теперь мое прежнее настроение? Я нашел тебя в момент, когда уже не верил, что подобное тебе создание может вообще существовать на свете. Обещаю, что никогда не расстанусь с тобой, милая Иоланда.

Он нежно поцеловал ее зардевшиеся щечки и спросил:

— Надеюсь, ты не откажешься выйти за меня замуж?

— Выйти замуж?.. За вас?

— Я мечтаю о том, чтобы ты стала моей женой.

Иоланду словно ослепил ярко брызнувший солнечный свет, и лицо герцога терялось в этом сиянии.

— С первой нашей встречи я понял, что ты не похожа ни на одну из женщин, виденных мною раньше. Ты отличаешься от них… ты совсем другая.

— Чем? — тихо спросила Иоланда.

— Это трудно выразить словами. Но вокруг тебя существует какая-то необычная аура, аура особой чистоты. Ты светишься ею, ты излучаешь ее, как солнце тепло и свет.

— Это правда… что я вызываю у вас такие чувства? — засомневалась Иоланда.

— Неужели ты не веришь мне?

— Все это слишком чудесно… Как в сказке, как во сне… Я боюсь проснуться и увидеть, что все по- прежнему…

— Я сделаю так, чтобы ты поверила, любимая.

— Но вы… такой знаменитый… такой значительный человек. Вы должны… жениться на ком-нибудь под стать вам, — робко произнесла Иоланда.

Герцог улыбнулся, но улыбка его была лишена прежней скептической иронии.

— На меня произвело впечатление, что я познакомился с дочерью пятого баронета, но несравненно сильнее я покорен ее огромными глазами, ее маленьким, прямым и таким гордым носиком и губами, которые, кажется, специально созданы, чтобы я их поцеловал.

Он так и сделал, и Иоланда ощутила, что ее существо сливается с ним в нечто единое, что расстаться им уже невозможно.

— Я люблю тебя, и мне хочется бросить к твоим ногам весь мир, — сказал герцог. — И когда мы прибудем в Англию, у меня найдется многое, что показать тебе и что дать тебе, дорогая. Но сначала я намерен кое-что у тебя забрать.

Иоланда удивленно посмотрела на него, а он осторожно снял с ее пальца обручальное кольцо.

— Я не буду тебе рассказывать, как это кольцо преследовало меня в ночных кошмарах. Я спрашивал себя, почему судьба позволила нам встретиться на жизненном пути, но сразу поставила препятствие. Твое обручальное кольцо, словно огненный меч, разделяло нас, и я стал роптать на судьбу.

Он спрятал колечко в карман сюртука и затем расцеловал ее пальчики — все, один за другим.

— Ты не будешь носить никаких колец, кроме тех, что я сам тебе надену на палец. И… моя прекрасная, храбрая, любимая женщина, я осыплю тебя драгоценностями, но нет такого драгоценного камня, который был бы тебя достоин.