— Но вместо этого вы скажете «да».

— Но, вероятно, это будет… нехорошо…

— Для кого? Для вас или для меня?

— Я думаю… что для нас обоих.

— Но ведь когда, как вы сами выразились, жизнь ставит нам препятствия, она становится волнующей и интересной. Жаль пропустить возможность испытать сильные чувства. И поэтому вы должны согласиться…

Иоланда ничего не ответила, да и не было нужды что-либо отвечать. Она знала, что он догадывается, каков был бы ее ответ. Конечно, она согласится.

В молчании они подъехали к особняку. Герцог поднес ее руку к губам, и она ощутила их теплоту, когда он поцеловал обнаженную кожу над перчаткой.

— Благодарю вас, — произнес он тихо, — за очарование сегодняшнего вечера. Поверьте, что мне давно уже не было так хорошо.

Впервые, может быть, его голос звучал так искренне, и это заставило еще сильнее забиться ее сердце.

Иоланда спустилась к завтраку с ощущением, что она ступает не по твердой земле, а витает где-то в облаках.

Всю ночь она не спала, перебирая в памяти каждое слово, произнесенное накануне вечером за ужином. Девушка понимала, что его предложение повторного свидания — простая вежливость с его стороны, а ее согласие на это — лишь кокетство француженки, за которую она себя выдавала.

Но однако герцог в ее воображении казался человеком столь значительным и столь привлекательным, что мысли о нем преследовали ее всю ночь и в утренние часы.

Ведь все-таки он не был поверхностным и любвеобильным французом, а настоящим англичанином, и, значит, за его словами крылась какая-то убежденность.

Кроме того, на коже ее руки по-прежнему ощущался след от прикосновения его губ.

Свидание с герцогом заставило ее как-то раскрепоститься, почувствовать себя женственной, привлекательной, и хотя бы за это она была ему благодарна.

В столовой, предназначенной для слуг, не было никого, кроме Питера, и это тоже обрадовало ее.

Он уже заканчивал свой завтрак, и когда сестра уселась перед ним за столом, на лице его появилось странное выражение.

— Что с тобой? — спросила она.

— Плохи наши дела, Иоланда!

— Почему?

— Все вокруг только и говорят о том, что скоро опять начнется война.

Иоланду охватил ужас.

— Как же нам быть?

Она тут же оборвала себя на полуслове, потому что ей хотелось признаться брату, что об этом она уже слышала от герцога.

Но как она могла рассказать Питеру, что провела почти целый вечер с незнакомым мужчиной, тем более тем, от которого брат велел ей держаться подальше.

Но Питеру было явно не до переживаний сестры.

— Если начнется война, то нам конец.

— Почему ты говоришь об этом с такой уверенностью?

— Мне сказали, что британский посол лорд Уитворс возвращается в Англию.

— И что это означает?

— Французы говорят, что это очень серьезный шаг. Даже на танцевальном вечере вчера все говорили о начале войны, правда, надеялись, что британец образумится и поменяет свое решение.

— По-моему, нам нечего пока беспокоиться, — как можно спокойнее сказала Иоланда, чтобы вселить уверенность не только в брата, но и в себя.

В глубине души она рассчитывала, что такой влиятельный и умный человек, как герцог, изыщет какой-либо способ повлиять на ситуацию и разрядить накалившуюся обстановку.

Благодушное настроение сестры немного ободрило Питера. Он с надеждой подхватил ее последние слова:

— Я тоже думаю, что глупо было бы начинать войну так скоро. И не зря наш хозяин герцог Илкстон, влиятельный член палаты лордов, приехал в это время в Париж. Мне кажется, на него возложена определенная миссия. Вряд ли он прибыл сюда, чтобы любоваться красотами города и ужинать с хорошенькими девушками.

«Как прав Питер!» — похолодев, подумала Иоланда.

— Мне нужно сейчас отправиться на конюшню, но если я что-нибудь узнаю новое, то тотчас извещу тебя, сестрица.

Они обменялись улыбками и поспешно расстались.

Если бы герцог их видел сейчас, то вряд ли подумал, что Питер и Иоланда недавние молодожены.

Мысли о герцоге одолевали ее все время. Но к счастью, внимание девушки отвлек один из слуг.

— Курьер доставил письмо для мадемуазель. Мне велено передать ей это послание в собственные руки, чтобы никто больше не видел его.

Иоланда с удивлением посмотрела на слугу, а потом перевела взгляд на пухлый конверт, который он держал в руке.

Вряд ли это было обычное письмо. В конверте явно содержалось еще что-то, кроме обычной записки.

— От кого оно? — с недоверием спросила она.

Улыбка на лице слуги была странной.

— Не думаю, что я должен посвящать вас во все детали, мадам, — ответил он. — Но если вы уж так интересуетесь, то я скажу вам, что оно доставлено из канцелярии министра внутренних дел.

Иоланда ожидала именно такого ответа. Больше вопросов у нее не было. Раз ей было приказано доставить это письмо, она это сделает.

Однако ей было неприятно, что ее хозяйка, мадемуазель Дюпре, плетет какие-то интриги за спиной у герцога.

Она холодно поблагодарила слугу и отправилась выполнять поручение.

Конечно, она не имела никакого права проникнуть в суть скорее всего воображаемого ею заговора, поэтому ей оставалось только терпеливо ждать.

Габриэль Дюпре не любила, когда ее беспокоили в неурочное время, поэтому Иоланда дождалась момента, когда ей было положено явиться к хозяйке.

Постучавшись, Иоланда вошла, увидела, что актриса уже проснулась, подложила подушки под спину своей хозяйке, поставила ей на колени поднос с завтраком, где между чашкой кофе и тарелочкой с фруктами был положен таинственный конверт.

— Ваша утренняя почта, мадемуазель, — как можно более равнодушно проговорила Иоланда. — Мне сказали, что послание должно быть доставлено вам секретно и только в собственные руки.

Актриса не удостоила ее ответом, и Иоланда, убедившись, что кофе и круассаны занимают свое положенное место на подносе, направилась к двери смежной комнаты.

Но не успела она удалиться, как Габриэль уже вскрыла конверт и быстро пробежала глазами послание.

— Узнай, вернулся ли его светлость после утренней верховой прогулки, — распорядилась она. — И принеси сюда второй прибор для завтрака. Я хочу, чтобы герцог в это утро выпил кофе со мной.