помещении. Однажды школьником на экскурсиипо Петропавловский крепости нас, возбужденныхдевятиклассников, привели в карцер, где сидел кто-тоиз декабристов… Наполеоновский Пестель? Лунин? Волконский?Все вышли, а я остался, чтобы почувствоватьто, что испытывали мои кумиры. Дверь закрылась.Я присел на краешек топчана и попыталсяпредставить себе, каково день напролетпроводить месяц за месяцем в этом каменном мешке,с узким окошком в толстенной стене. Единственныйплюс помещения состоял в высоте потолка, яне переношу низкие потолки, под нимимне кажется, что я погребен заживо. И воткто-то выключил в карцере свет снаружи — итолько тогда мне стало по-настоящему страшно…Да, я рассмеялся от страха. Потому что подумал: твой ключ —он заноза. Я сел и попытался выдернуть, повернуть.Всё тщетно. И тогда, чуть не плача, я взялстальной прут и использовал его, как рычаг, но толькотреснула личинка и лопатка ключа погнулась.Обессиленный, я вошел в спальню и открыл окно,подергал решетку. Она не шевельнулась. Тогда я легна кровать и стал смотреть в сад, где среди ветвейплыла луна, как китайский фонарик.Я лежал и старался не шевелиться, посколькуты пришла и легла неслышно рядом. Я слышалсквозь кожу предплечья твой холод. Наконец лунапогрузилась в крону эвкалипта, и я заснул.Утром я позвонил в службу спасения, и таммне дали телефон слесаря. Он приехал,выбил замок, вставил новый и выдалтри новых ключа. Расплачиваясь, я былнеописуемо рад, что повлияло на чаевые.И вдруг понял, что давным-давно, с самого детства,я так не радовался жизни. «Господи, какое счастье», —подумал я, провожая мастера до машины. А вернувшись,я включил радио и услышал, что Гилад Шалитспустя пять лет заключения в зинданебыл встречен отцом на границе с Египтом.«Какое счастье! — снова решил я. — Словновесь мир выбрался из темницы.А что до убийц, то Господь их и так покарает.Ему стоит только послать ангелов возмездья илиагентов Моссада — между теми и этимизазор невелик». Весь день прошел превосходно,в тихой радости, и только,когда вечером прибирался,поднял с порога погнутый ключ —твой ключ, что ты оставила в моем сердце.Но нынче я избавился от него, язашвырнул его за забор и не услышал,как он звякнул об асфальт, как если бя кинул его в безвоздушную пропасть.
62
МНОГОЕ, ПОЧТИ ВСЁ
Проще забыть свое имя, чем этот город.Воздушный, светлый, его камни раскалены добела Богом.Он дрожит от осенних праздников от песенпокаяния, радости и прощения,от флагов, полощущихся ветром, от стаи скворцов,певучей тучей развевающейся над черепичными крышами.На улицах порой некуда упасть яблоку,будто вся Франция, весь Манхэттенприбыли сюда насладиться отчизной;каменистыми пляжами Кинерета,песчаной подушкой Средиземноморья.И чернильно-синее море предстает взгляду,который направлен из глубокой
