зенит.

К югу от Кумрана над берегом Мертвого моря расположена столовая гора, каких много в Аризоне (там они по-испански называются «меса»). На ее почти плоской вершине два тысячелетия назад Ирод Великий выстроил крепость с двумя дворцами, бассейном, зернохранилищем и прочими элементами автономности, столь важными для длительного пребывания посреди пустыни. Крепостью — Масадой на древнееврейском — Ироду воспользоваться не довелось, но в конце антиримского восстания описание осады ее X легионом попала в записи Иосифа Флавия, сдавшегося Веспасиану во время схожей осады Иотапаты. Отряд сикариев — «кинжальщиков», особенно непримиримых партизан, ведших диверсионную деятельность против римлян, — засев в неприступной Масаде, вынудил римлян выстроить аппарель для подвода стенобитных орудий к крепостным стенам. Но когда римляне вошли в крепость, они не встретили сопротивления: сикарии были уже мертвы — предпочли смерть пленению.

С тех пор крепость пустовала полтора десятка веков, и только в 1838 году американские археологи, из оазиса Эйн-Геди наблюдая в подзорную трубу плато Эс-Себех, высказали предположение, что здесь как раз и стояла крепость, о которой писал Иосиф Флавий. Догадку эту подтвердили последующие экспедиции, отыскавшие также шесть стоянок римских лагерей. Масштабные раскопки, проведенные Игалем Ядином в 1960-х годах, а также широкая пропаганда их результатов сделали Масаду военным символом современного Израиля.

Пугливые птицы — тристрамии (tristamii) — на Масаде зависают над обрывом и суетятся, беря из рук крошки сэндвича. Бирюзовое лезвие Мертвого моря предлежит далеко внизу у иорданского берега, залитого лавиной солнечного света. Латиноамериканские туристы, набившись в фуникулер, стройно затягивают на спуске красивую христианскую песню, в припеве которой то и дело слышится «аллилуйя».

Кампус музеев напротив Кнессета. Музей Израиля — потоп света из высоченных парадных окон в огромные объемы выставочных залов. На каждом шагу методические экспозиции с познавательными детскими программами. Дети залезают на бронзового, сияющего под их ладошками «Курильщика трубки» — толстенького гнома Ханны Орловой, 1924 год, Париж.

В одном из залов — специально для детей растолковывается, что такое современное искусство; для наглядности к потолку контурно подвешен на леске целый грузовик: никелированные части — выхлопная труба, бампер, зеркала, подножки, катафоты — драгоценно сияют в воздухе, не оторваться.

Царство древностей Музея Израиля вполне выдерживает сравнение с Британским музеем. Ассирийское письмо на глиняной табличке, запечатанной в глиняный же конверт, с клинописью адреса. Арамейский идол — барельеф с головой быка и кинжалом: этот господин был одним из самых упорных врагов евреев, и совершенно понятно, почему черт рогат; IX–VIII века до н. э.

Пространство музея тоже искусство: бесцельно длящаяся наклонная галерея с черным мраморным полом и матовыми стеклянными стенами, с произрастающим за ними садом; плюс нестерпимо яркий радужный задник. И когда идешь, и когда оглядываешься — захватывает дух.

Особенный экспонат музея — среди множества иных шедевров — камень Пилата. В 1961 году в Кесарии итальянский археолог Антонио Фрово совершил открытие, в корне изменившее отпечаток в истории, оставленный префектом Иудеи. Что мы знаем из контекста? После допроса Пилат удаляет Иисуса, которого он счел душевнобольным, из Иерусалима в заключение в Кесарии — в городе, выстроенном Иродом на Средиземном море на месте Стратоновой Башни — финикийского портово-купеческого поселения. В I веке до н. э. Ирод Великий решил обзавестись современным портовым городом, и здесь была возведена Кесария с помощью современных римских строительных технологий. Для водоупорного бетона со склонов Везувия привозился пепел, и замешанный на нем раствор заливался в опалубку: так были сооружены гигантские волноломы, образовавшие удобную для причаливания больших судов бухту. Акведук подвел в город воду от источника на горе Кармель. На берегу среди театра, ипподрома, рыночной площади, зернохранилища, конюшен — вознесся храм, посвященный Августу, в честь которого город и был назван.

На большом куске известняка, найденном итальянцами среди развалин кесарийского амфитеатра, высечена надпись:

Две средние строчки дают однозначную интерпретацию: Pontius Pilatus, praefectus Iudaeue — «Понтий Пилат, префект Иудеи». Отвлекаясь от вариантов трактовок первой и последней строчки, мы видим, что Тацит был не прав и Пилат был не прокуратором, а префектом. Хрен, конечно, редьки не слаще, но поправка в биографии одной из известнейших фигур мировой истории — событие сенсационное.

Девушка с горчащими медовыми зрачками, в поезде, идущем в Нахарию, с блокнотом на коленях и лицом утомленно нездешним, погруженным в раздумчивую литературную реальность. Рядом с ней англичанин, довольно пьяный, ему хочется поговорить. Он — продавец книг из Лондона, с польскими корнями, но ни слова по-польски не разумеющий. Его книжный магазин выдерживает конкуренцию с «Киндл» только потому, что его интерьер был снят в «Ноттинг Хилле», с Хью Грантом и Джулией Робертс. Теперь к нему привозят туристов, среди них особенно много японцев — маленькие люди снуют между стеллажами и этажерками, и специально для них были куплены скамейки-лесенки — чтобы им было сподручней дотягиваться до верхних полок. Туристы покупают книги со штемпелем «Куплено в „Ноттинг Хилл“» и майки с какой-то подходящей символикой. Книгопродавец критикует достижения цивилизации, интернет и мобильную связь, в этом он красноречив, особенно обращаясь к девушке, что-то пишущей в блокноте. Она полячка, год назад переехала в Израиль к бойфренду. Книжник каждые два месяца ездит в Иерусалим из Лондона к матери, которая совершила алию, ибо девочкой гостила у тетки в Израиле и помнит его как сплошное счастье. Девушка — танцовщица и познакомилась со своим бойфрендом на танцевальном фестивале. Сейчас она преподает в польской общеобразовательной школе историю и в школе для детей, отстающих в развитии, танцевальную терапию. На прощание книгопродавец оставляет ей свой e-mail, ибо он якобы глава некоей английской благотворительной организации и мог бы оказаться полезным для доброго дела, которому она служит.