своего визави, от попадания японского снаряда «Цесаревич» получил небольшую пробоину правого бока, но сумел быстро выровнять опасный крен контрзатоплением. От взрывов вражеских бомб была серьезно повреждена фок-мачта, пробито две трубы, а так же от прямого попадания была уничтожена корабельная радиостанция. Так же, в успех японцам можно было записать гибель контр-адмирала Витгефта. Прибывая в жесточайшей депрессии, он с самого начала боя находился на корме и категорически не желал оттуда уходить, несмотря на многочисленные уговоры своего адъютанта.

 - Какая разница, где мне умирать – флегматично твердил адмирал, прижимая к груди фотографию своей жены. Упорно ища смерть, он нашел её во время второй вражеской атаки. Крупнокалиберный снаряд, угодивший в корму «Цесаревичу», убил контр-адмирала со всей его немногочисленной свитой. Когда пожарная команда, потушив возникший пожар, пробилась на корму, они смогли опознать останки Витгефта только по метке на одежде. Столь основательно было иссечено осколками его тело.

  Однако если бы этот факт стал известен Хейхачиро Того, это известие не смягчило его сердце. Несмотря на все усилия адмирала, русскую эскадру не удалось лишить её флагмана, и она в полном составе продолжала идти своим курсом. Сверля, вражеский флагман глазами, командующий японским флотом в первый раз за все время боя растерялся. Он не знал, что делать, продолжить бой или отступить. Плачевный вид «Микасы» склонял адмирала ко второму варианту, но в этот момент за его спиной раздался голос Бейли. 

 - Как часто говорят русские, Бог троицу любит – многозначительно произнес командор, интуитивно уловив колебание своего азиатского союзника. Полностью позабыв недавний страх смерти, британец был готов биться с русскими до последней капли японской крови. Он и сам был готов погибнуть с Того, но чтобы русская эскадра была уничтожена, сегодня, сейчас.

 - Да, вы правы, сэр. Нужна еще одна попытка и победа будет за нами. – Он уже собирался отдать приказ об очередном изменении курса, но в это время к нему подбежал офицер связи. Почтительно кланяясь перед всесильным адмиралом и стараясь не смотреть в его пылающие огнем глаза, лейтенант с трепетом сообщил, что с «Фудзи», «Асахи», «Ниссин» и «Кассуга» пришло чрезвычайное сообщение. Капитаны четырех кораблей, докладывали своему флагману, что их артиллерийские погреба опустошены. Снарядов осталось ровно на восемь минут боя, после чего орудия кораблей придут к молчанию.

 Новая гримаса гнева исказила величественные черты великого самурая. Нет, судьба явно дает ему знак того, что сегодня не его день. Она на стороне его противников.

 - Что-нибудь случилось мой, друг? – моментально спросил Бейли, почуяв угрозу его планам.

 - Ничего страшного, сэр. Просто передо мной стоит дилемма, продолжить бой или отступить – спокойным голосом приняв окончательное решение, произнес Того.

 - И что же вы выбираете? – затаенно спросил командор, забыв от волнения, добавить привычное сэр. Чуткое ухо японца мгновенно уловило этот досадный прокол англичанина, и адмирал позволил себе на мгновение улыбнуться одной щекой.

 - Конечно бой, сэр, но только на пять минут. Запаса снарядов на моих кораблях хватит именно на это время и не секундой больше, к сожалению – не оборачиваясь к Бейли сдержанно молвил адмирал и выдержав паузу, добавил - Я очень надеюсь, что в эти пять минут, милость великой богини Аматерасу не оставит всех нас.

  Сказав эти слова, Того устремил свои пылающие глаза на вражескую эскадру. Словно невидимый луч, усиленный немецкой оптикой уперся взгляд командующего японским флотом в «Цесаревич» призывая своих комендоров поразить этот корабль. Однако ничего не изменилось. Снаряды японцев падали рядом с «Цесаревичем», разрушали его надстройки, но сам корабль оставался невредим. Наконец, словно услышав мольбы адмиралом, черно-огненная вспышка возникла на борту русского флагмана и Того вдавил окуляры своего бинокля в лицо, наблюдая за  результатом этого попадания.

  Судьба действительно смилостивилась над японцем, один из немногих крупнокалиберных снарядов, что попадали в этот день в броненосец, угодил рядом с боевой рубкой «Цесаревича». Вновь град осколков и клубы удушливого дыма ворвались в тесное пространство рубки, стремясь уничтожить все на своем пути. И это им удалось.

  Один из осколков больно черканул по ноге стоявшего на переднем мостике Семенова, старшего офицера «Цесаревича». Правая штанина офицера стала быстро темнеть от крови, но в пылу боя он этого не заметил. Увидев черный хвост дыма вырвавшегося сквозь смотровую щель рубки, он стремглав бросился вниз.

  Перелетая через покореженное железо, он в мгновение ока достиг своей цели и на мгновение застыл в изумлении. Груда окровавленных тел лежало на полу в рубке и с одного взгляда, было трудно понять кто здесь живой, а кто мертвый. Единственным человеком, стоявшим в рубке, был рулевой, чья спина была изорвана осколками. Из последних сил матрос пытался удержать руль, но с каждым вздохом, это становилось для него всё труднее и труднее.   

  Опытному моряку, Семенову, было достаточно одного взгляда, чтобы понять весь ужас возникшей ситуации. Сейчас рулевой рухнет, руль окажется в положении на борт, и неуправляемый броненосец начнет рыскать по просторам моря. Решалась судьба всего боя и, отбросив всякие колебания, перескакивая через распростертые тела своих товарищей, офицер бросился к рулю. 

  Он успел в самый последний момент когда, отдав все свои силы, рулевой стал стремительно заваливаться на бок. Задержав дыхание, от ещё не выветрившихся газов, твердой рукой Семенов ухватил ручки штурвала, удерживая корабль на прежнем курсе. Началось испытание на выносливость.

  От попавших в горло газов, нестерпимо ломило грудь, шумело в голове и раненная нога, с каждой секундой начинала гореть все сильнее и сильнее. Нужно было выйти на свежий воздух и отдышаться, позвать санитара, чтобы наложили повязку и остановили кровь, но капитан второго ранга Семенов не мог позволить себе подобной роскоши. Позабыв обо всем, он прочно стоял свою вахту у руля, ведя броненосец, а с ней и всю эскадру курсом юго-восток, изредка позволяя себе кричать в переговорочную трубу: «Санитаров»!   

  Как это часто бывает в бою, не сумев нанести решающий удар противнику, боец получает его сам. Того ещё продолжал гипнотизировать русский флагман, как два русских снаряда, за короткий промежуток времени поразили «Микасу». Один из них угодил в корму броненосца, вызвал там сильный пожар и серьезно повредил заднюю трубу корабля, отчего сильно упала тяга. Второй снаряд пробил уже поврежденный броневой пояс в носовой части корабля в районе ватерлинии, и через образовавшуюся пробоину, внутрь броненосца хлынула вода. «Микаса» одномоментно принял свыше 200 тон воды, и его скорость сразу упала, что сразу породило сбой в движении колонны японских броненосцев. Опасаясь протаранить корму впереди идущего корабля, они стали уменьшать скорость, постепенно отставая от русской эскадры.

  Мазанув в последний раз, русский флагман гневным взглядом, Того обратился к своему единственному флаг-офицеру, оставшемуся в строю из всей многочисленной адмиральской свиты.

 - Исидо, передайте кораблям мой приказ: «Эскадре следовать в Чемульпо».

 - Мы, отступаем, господин, адмирал? – осторожно пискнул офицер, явно боясь ослышаться.

 - Да, Исидо. Сейчас мы вынуждены отступить, но только для того, чтобы собрать все свои силы и вновь встретить русских. Сражение ещё не закончилось. Мы их ещё будем ждать у Цусимы.

  Офицер, почтительно склонил голову перед непревзойденной мудростью высокого стратега и стал торопливо подбирать флаги для передачи полученного приказа. Прошло несколько минут, и пестрая гирлянда символов взвилась на мачте «Микасы» извещая японский флот об отступлении.

  У многих японских моряков в глазах были слезы, когда они узнали об отступлении, и в душе они не согласны с адмиралом, но приказ для исповедующего кодекса бусидо, самурая священен. И потому, две колонны враждующих броненосцев стали расходиться в разных направлениях, обмениваясь одиночными выстрелами.

  Однако японский адмирал не был бы собой, если бы проиграв миттельшпиль, не попробовал бы отыграться в эндшниле. Уводя с поля боя броненосцы, он решил ввести в бой миноносцы, отдав приказ атаковать корабли противника. Всего в распоряжении Того было восемь отрядов миноносцев и это была грозная сила, способная нанести серьезный урон русской эскадре. Но боги в этот день окончательно отвернулись от адмирала и в наступающих сумерках в бой пошло только половина миноносных отрядов. Остальная часть, по злой иронии судьбы не заметила этот сигнал.               

  Нисколько не учтя уроков недавней атаки, миноносцы устремились в бой разрозненно, что очень снижало общую силу японского удара. Получив приказ, корабли поодиночке устремились в атаку, спеша совершить подвиг во славу божественного императора. Японцы были полны решимости, погибнуть, но успеть выпустить смертоносную торпеду по вражескому кораблю и унести с собой в могилу сотни жизни врагов.

  Главной целью атаки по-прежнему были русские броненосцы, но на их пути оказался крепкий заслон. Это были крейсера Рейценштейна и два отряда миноносцев, которые устремились наперерез вражеским кораблям, заметив угрозу для броненосцев. Обсуждая возможное развитие  боя, Макаров предусмотрел и этот вариант, и в нужный момент, миноносцы «Властный»,  «Выносливый», «Грозовой» и «Бойкий», вместе с «Бесшумным», «Бесстрашным», «Беспощадным» и «Бурным» преградили дорогу врагу.   

  В наступающих сумерках между миноносцами завязался ожесточенный бой. Орудийные