благородие не сильно бы высовывались, не ровен час пуля или осколок заденет – уговаривали генерала солдаты, но тот только отшучивался – нас с Владимиром Федоровичем ни одна пуля не заденет, мы с ним заговоренные.

  Стоявший рядом с ним командир пограничников подполковник Бутусов только улыбался, но не пытался поддержать шутливый тон генерала. Его солдатам предстояло идти в атаку, чей успех во многом зависел от них. Кондратенко специально поставил пограничников в первые ряды наступления, из-за их зеленого цвета формы.

  Благодаря ей, атакующие ряды солдат хорошо сливались с местностью и были не столь заметными в отличие от одетых в белые рубахи пехотинцев.

 - Сколько людей погибнет зазря в этом бою только из-за нерасторопности высокого начальства, поскупившегося на перекраску формы. Я уже согласовал это вопрос с адмиралом Макаровым и управляющим компании Тифонтая, у которого нашлось много дешевой зеленой краски, но дорога ложка к обеду. Сейчас в руках ваших пограничников, Владимир Федорович есть возможность сохранить жизнь многим из них, если они первыми пойдут в атаку. Это моя личная просьба к вам и вашим подчиненным – говорил Кондратенко и Бутусов пообещал взять вражеские позиции.

 - У меня к вам тоже есть личная просьба, Роман Исидорович – произнес подполковник – я не привык прятаться за спинами своих людей и потому, лично возглавлю эту атаку. Если со мной что-либо случиться, я прошу позаботиться о моей семье.      

 Тень горечи и тоски легла на лицо Кондратенко от этих слов. Трудно посылать человека на смерть, а хорошего человека вдвойне труднее.

 - Даю вам слово офицера, Владимир Федорович, что ни я, ни адмирал Макаров не забудем ваших близких и сделаем все для их достойного существования – коротко сказал Кондратенко и крепко пожал руку пограничнику.   

  Бутусов сдержал данное генералу слово. Его пограничники ворвались на вражеские позиции и после ожесточенного рукопашного боя выбили японцев из их траншей. А вот Кондратенко не пришлось выполнять свои обещания. Подполковник был только ранен в ногу, что не помешало ему остаться на поле боя и руководить действиями своих подчиненных.   

  Быстрый прорыв войсками Кондратенко вражеских позиций на берегу Корейского залива, оказался роковым для всей японской обороны. Не имея резервов для нанесения быстрого контрудара, она стала неудержимо разваливаться, под натиском сибирских стрелков. Не прошло и часа как пал Кинчжоу, а затем свои позиции оставили войска, оборонявшие северное побережье перешейка.

  Победа русского оружия была полной, и она немедленно породила среди русских генералов радостное настроение. Ещё вчера испытывая страх перед японцами, окрыленные успехом сегодня они стали строиться планы по преследованию разбитого врага и взятию Бицзиво. Некоторые рьяные головы шли еще дальше и предлагали двинуться на север и нанести удар в тыл генералу Оку, дабы вместе со Штакельбергом сделать противнику второй Седан. Все жаждали продолжения активного действия, однако Кондратенко был глух к их призывам и аргументам.

  Нельзя сказать, что Роман Исидорович был равнодушен к медным трубам славы, но к большому неудовольствию своих подчиненных он твердо выполнял приказ Макарова, «ни шагу с перешейка».

  Правота требований адмирала подтвердилась через сутки. Сначала китайцы, а затем разъезды конной разведки донесли о приближении к Кинчжоу крупных сил противника, что разом охладило разгоряченные умы.

  Это были солдаты одиннадцатой дивизии генерала Ноги, прибывшие на Ляодун прямо из Японии, под прикрытием кораблей Того. Соединившись с разрозненными подразделениями первой дивизии генерала Оку, они образовали третью армию, главной задачей которой на данный момент было прикрытие тылов второй армии наступающей на Штакельберга. Начальник генерального штаба японцев генерал Кодама, сумел переиграть своего противника в стратегической борьбе.

  Все это было неведомо Кондратенко и известие о прибытии к Кинчжоу новых сил противника обрадовало генерала, ошибочно посчитавшего, что задуманная Макаровым и им операция прошла успешно. Следуя выработанному плану и отводя войска на прежние позиции, он свято верил, что принесенные им жертвы были ненапрасны, и жестоко ошибался.

  Коварная лазейка приказа Куропаткина сделала свое черное дело. Герой Хивинского похода и подавления восстания китайских «боксеров» не стал проявлять былого упорства и храбрости в сражении с врагом. Главной заботой генерал-лейтенанта Штакельберга с момента выступления в поход из Ляояна, являлось создание для себя максимального комфорта в условиях передовой.

  Так изнывая от сильной жары, генерал заставлял солдат постоянно поливать водой стенки своего вагона, а чтобы иметь возможность пить по утрам кофе со свежим молоком, он взял с собой в поход корову. Стоит ли удивляться, что Штакельберг избрал для себя вариант пассивной обороны, причем самый худший.

  Прибыв на станцию Вафангоу и узнав о приближении противника, барон отдал приказ о возведении оборонительных укреплений, с помощью которых он собирался если не разбить врага, то нанести ему серьезный урон. В тот же день русские солдаты и нанятые китайцы принялись торопливо возводить на лежавших слева и справа от Вафангоу холмах земляные укрепления. Работа шла быстро и вскоре, два опорных пункта надежно прикрывавшие подход к станции были готовы. Реши японцы наступать через слабо защищенный центр, и фланговый огонь русских с холмов нанес бы их атакующим рядам большой урон. Если же Оку начал сражение со штурма высот, результат был бы тем же.

  Выбранный генерал-лейтенантом план был вполне грамотен и логичен, если бы генерал Оку решил штурмовать Вафангоу на узком, пятикилометровом участке русской обороны. Однако планы Штакельберга совершенно не совпадали с намерениями Оку. Имея численный перевес над противником, командующий 2-й армией намеривался произвести охват русских позиций с флангов. Пройдя стажировку в Европе, барон основательно впитал в себя дух её стратегии и стремился сотворить в этой войне свой, азиатский «Седан».

  Сражение при Вафангоу началось с боевых столкновений русских и японских войск, которые произошли 27 мая, когда в бой вступили передовые части противников. Главные действия сражения развернулись только через четыре дня. Именно столько времени понадобилось японцам, чтобы оттеснить русский авангард к Вафангоу.

  Оценивая предстоящее сражение, Штакельберг решил, что противник будет наносить главный удар по левому флангу позиций корпуса. Поэтому генерал не только стянул сюда все имеющиеся в его распоряжении резервы, но и перенес свою ставку. 

  Первый день боев японцы действовали примерно так, как и предполагал Георгий Карлович. Подойдя к Вафангоу с частью сил, Оку попытался прорваться через центр русских позиций, и был остановлен сильным огнем с флангов. Правда наступали на русские позиции японцы как-то вяло, а на левый фланг вопреки предсказаниям Штакельберга, почему-то наступала только японская кавалерия, но это нисколько не смутило генерала.

  Записав этот день сражения в свой актив, он решил утром следующего дня перейти от обороны к наступлению и разгромить врага. К подобным действиям Штакельберга подтолкнули доклады его подчиненных, согласно которым силы противника были оценены генералом в две неполные дивизии. Все остальные силы по мнению штаба, Оку был вынужден оставить под Кинчжоу для блокады Артура. Георгий Карлович был совсем не против взять то, что столь любезно падает тебе в руки но, увы, он жестоко ошибался в милостях фортуны. 

  Стоявшие перед Вафангоу дивизии были всего лишь частью сил японской армии, и наступление в центре было призвано отвлечь внимание противника. Свой главный удар Оку собирался нанести по правому краю русских позиций с глубоким охватом с севера. Четвертая дивизия уже вышла за правый фланг корпуса в районе Фучжоу и готовилась ударить в тыл войск Штакельберга. Но и это было не всё.

  Когда взошло солнце и солдаты генерал-майора Гласко, двинулись в атаку на врага, навстречу им загремели пушечные выстрелы и застрочили пулеметы. Не желая соответствовать роли пассивного наблюдателя отведенной им Штакельбергом, японцы за ночь подтянули к передовой свою артиллерию и встретили противника шрапнелью, что заставило его отступить.

  Одновременно с этим, японцы сами перешли в наступление против правого крыла русских войск, нанося свой удар не по укреплениям на холме, а атакуя его фланговое прикрытие. Используя  свое численное превосходство, японцы начали теснить полк генерал-майора Гернгросса, угрожая прорвать оборону корпуса.

  Быстро осознав нависшую над собой угрозу, Штакельберг выслал на помощь Гернгроссу две роты из резерва правого фланга, но положение на правом краю обороны продолжало ухудшаться. Потерпев неудачу в сражении с силами 36 полка, японцы решили обойти русских с фланга, и это им удалось. Используя численный перевес, они сбили фланговый заслон и попытались окружить русских. Положение становилось критическим и Штакельберг, был вынужден отправить на правый фланг два батальона из своего резерва. 

  Зажатые с трех сторон огнем противника, солдаты 36 полка мужественно сражались на своих позициях, пока не подоспела долгожданная помощь. Батальоны под командованием подполковника Курнакова внезапным ударом не только остановили продвижение японцев в тыл русских позиций, но и заставили их отступить. Казалось, худшее миновало, но это только казалось.

  Не успел барон Штакельберг порадоваться успехам Курнакова, как прибыл нарочный с пакетом от генерал-майора Самсонова командующего конным казачьим