демократов в Сенате, уступив его Роберту Бэрду, сенатору от штата Западная Вирджиния и бывшему члену Ку-Клукс-Клана. Как только результаты тайного голосования были оглашены, Эдвард вышел в коридор, где его поджидал репортер газеты «Бостон глоб» Марти Нолан.

— Сенатор, — бросился к нему Нолан, — вы ведь впервые понесли потерю, не так ли? Каковы ваши ощущения?

— Семья Кеннеди сталкивалась с личными неприятностями и раньше, — отрезал Эдвард.

Кеннеди не мог не задаваться вопросом, каким образом Бэрд смог собрать необходимые голоса. По всем подсчетам получалось, что победить этот бывший член ККК мог только при помощи либералов, при помощи сторонников Эдварда. И тут Теда ожидала еще одна неожиданность. Хотя выборы лидеров Сената всегда проходят при помощи тайного голосования, неписанные правила требуют, чтобы сенаторы сообщали участникам выборов, что голосовали за них. В кабинет Эдварда потянулись его сторонники, и в результате о своем голосовании за него сообщили 28 сенаторов, при том что на самом деле он получил лишь 24 голоса.

— Во Вьетнаме по крайней мере знаешь откуда в тебя стреляют[31] , - мрачно заметил Эдвард.

Позднее журналисты пытались установить, кто же из сторонников Кеннеди изменил своему слову и почему. Р.Харрис утверждал, что это была хорошо спланированная акция южан-нефтепромышленников, которые сначала хотели вернуть пост заместителя лидера Лонгу, но затем предпочли обратиться к Бэрду. От их имени Бэрд жертвовал деньги на избирательные кампании коллег-сенаторов, но накануне голосования в Сенате потребовал отдачи долга. Четверо сенаторов не смогли вернуть деньги и вынуждены были голосовать за Бэрда. Если бы они сдержали слово, Кеннеди одержал бы победу.

Вскоре после поражения Эдварду представился случай восстановить свою репутацию. Он был приглашен выступить в вашингтонском журналистском клубе Гридирон, в клубе, появление в котором было большой удачей для всех политиков. Клуб объединял 60 самых знаменитых вашингтонских журналистов, которые ожидали от своих гостей умения посмеяться над собой. Это Кеннеди мог сделать:

— Смею вас уверить, — с комичной серьезностью говорил он, — что я не имею ничего против этого человека, Боба Бэрда, который поколотил меня в той схватке. Но вы должны признать, что он ни за что не был бы избран в Сенат, если бы не опирался на силу знаменитого имени.

В другой шутке он постарался уколоть, хотя и довольно мягко, тех сенаторов, что изменили своему слову:

— Я благодарю тех 28 сенаторов, которые уверяли, что голосовали за меня, и еще больше тех 24, которые это действительно сделали.

Впрочем, потерю места заместителя лидера Эдвард компенсировал постом председателя сенатского подкомитета по здравоохранению. Пользуясь своим положением, он организовал слушания, которые выявили необходимость проведения новых серьезных исследований по борьбе с раковыми заболеваниями. Слушания Кеннеди произвели такое впечатление, что президент Никсон, желая перехватить инициативу, срочно объявил войну раку. Другим важным деянием Эдварда была многолетняя борьба за всеобъемлющую федеральную систему медицинского страхования. В 1972 году Кеннеди опубликовал книгу «В критических условиях. Кризис американской системы здравоохранения». В этой книге он задавался вопросом, почему скандинавские страны, ФРГ или крохотный Израиль имеют лучшую систему здравоохранения, чем богатая Америка, и выдвигал конкретные предложения по ее улучшению. При чем он уже знал, что американских обывателей очень трудно склонить к сочувствию в отношении бедных, и потому всячески подчеркивал, что существующие в США цены на медицину способны разорить любого, если только он не мультимиллионер.

Очень скоро Эдвард стал признанным специалистом в своей области и многие законодатели при обсуждении вопросов медицины голосовали вместе с ним, даже не спрашивая, почему он голосует так или иначе. Ему, мол, виднее. Он же эксперт.

Интересовался Эдвард и другими проблемами. Он выступал не как сенатор от маленького штата, а как человек, который когда-нибудь станет президентом. И он всячески это подчеркивал. В одной из своих речей в феврале 1971 года Кеннеди говорил:

«Вслед за Уэбстером я повторяю: «Я выступаю не как житель Массачусетса, не как северянин. Я говорю как американец, слушайте мой голос».

Я не жду, чтобы вы во всем соглашались со мной. Те, кто ищут всеобщего одобрения, в конце концов сталкиваются с презрением людей совести и дела. И потому я говорю вам о проблемах, которые мы должны вместе решить, если как нация желаем соответствовать представлениям отцов-основателей.

Я хочу передать своим детям — так же как и вы — страну, которая не знает войн. Я хочу передать своим детям — так же как и вы — страну, которая не знает расовой ненависти, страну, которая больше не закрывает глаза на загрязнение своих рек и озер, страну, которая больше не будет беспомощной в поиске работы для шести миллионов своих обездоленных граждан. Я хочу передать своим детям — так же как и вы — страну, которая больше не знает равнодушия к живущим в ней людям».

Критика войны во Вьетнаме, призывы восстановить дипломатические отношения с Кубой, требования к Великобритании вывести свои войска из Северной Ирландии, проблемы Индо-Пакистанского конфликта — это был далеко не полный перечень вопросов, к которым Эдвард проявлял интерес. Ричард Никсон испытывал немалую тревогу, опасаясь, что именно Кеннеди станет его соперником на президентских выборах 1972 года. И предпринимал различные меры с тем, чтобы помешать Эдварду принять участие в выборах — устраивал за ним слежку, распространял порочащие Кеннеди слухи… Даже когда сенатор выступал в поддержку инициатив президента — например в вопросе нормализации отношений с Советским Союзом — Никсон испытывал чувство недоверия и подозрительности.

И все же сенатор не мог позволить себе бросить Никсону открытый вызов, не в последнюю очередь из-за постоянных угроз в свой адрес и в адрес своей семьи. «Одно дело, когда ты сам являешься движущейся мишенью, но другое дело, когда ты делаешь мишенью других», — пояснил он.

По количеству писем, в которых ему грозили смертью, Эдвард обогнал всех законодателей и членов правительства. Лишь два человека в Вашингтоне получали больше угроз, чем он — президент и вице- президент США, но такова уж особенность высших должностей в государстве. Людям казалось, вот-вот кто-то выстрелит в сенатора. В газетах то и дело появлялись рассказы о том, как Эдвард вздрагивал и бледнел от резких звуков: автомобильных выхлопов, разрыва карнавальных шутих, треска лопнувших шариков. Правда, он всегда очень быстро брал себя в руки, но все же люди успевали заметить его реакцию. Было известно и о мерах безопасности, предпринимаемых сенатором. Так, в апреле 1970 года он получил приглашение принять участие в церемонии, посвященной годовщине убийства Мартина Лютера Кинга. Тогда он официально отклонил приглашение, сообщив, что отправляется на отдых во Флориду, а затем неожиданно оказался в Мемфисе и принял участие в церемонии.

Постоянная угроза смерти вызывала у американских обывателей какое-то болезненное любопытство. Каково это — жить под вечной угрозой покушения? Что можно чувствовать в подобной ситуации?

Кеннеди отказывался обсуждать с журналистами эту тему. «Угрозы не парализуют его», — утверждал он. Но многие замечали на письменном столе сенатора карманное издание трагедии Шекспира «Юлий Цезарь», книжку, которую явно часто перечитывали, а некоторым даже удавалось заметить помеченный в ней монолог Цезаря:

Трудно сказать, насколько Шекспир помогал Кеннеди, но он совершенно не помогал его семье. И жена, и дети Эдварда все время боялись, что он может не вернуться в свой дом, который покинул утром. И