выходила замуж за профессора Дэвида Ли Таунсенда, и именно Эдвард должен был передать невесту жениху.

Кэтлин очень беспокоилась, что из-за болезни сына дядя Тед не сможет выполнить свою обязанность. Но Этель успокоила ее: уж если Эдвард что-либо обещает, сказала он, он обязательно выполняет обещание. Так и оказалось. Во время операции сенатор неотлучно находился в госпитале, затем поспешил на свадьбу племянницы, но выполнив свои обязательства, вернулся к сыну. Когда Тедди пришел в себя после операции, рядом с ним были отец и мать.

Все те дни, пока мальчик находился в госпитале, обучаясь пользоваться протезом, Эдвард-старший появлялся в Сенате лишь на час-два, отдавая все остальное время Тедди. Позднее, когда Тедди-младший проходил химиотерапию, после которой требовалось делать болезненные инъекции антидота, сенатор сам выучился делать уколы, чтобы личным участием смягчить испытываемый мальчиком страх перед терапией.

Он не желал, чтобы кто-нибудь считал его сына инвалидом, и делал все, чтобы и сам Тедди не считал себя ущербным.

— Послушай-ка, Тедди, — обратился он как-то к сыну, когда тот был в особо печальном настроении, — я поговорил с лыжным тренером, который занимается с людьми, у которых одна нога. И я обещаю тебе, если ты пройдешь терапию и окрепнешь, ты станешь лучшим лыжником!

Подобная перспектива показалась мальчику очень привлекательной, и он с новой силой принялся за упражнения.

А вскоре после того, как Тед-младший покинул госпиталь, сенатор взял сына с собой в Сенат, чтобы показать горы писем и игрушек, которые со всех концов земли пришли на имя мальчика. Потрясенный Тедди пожелал ответить всем доброжелателем, но вряд ли было возможно написать 50 тысяч писем. Пришлось сделать несколько их вариантов, а потом долго размножать. Не мог Тедди забрать и все присланые ему игрушки. По совету отца он взял лишь несколько из них, а остальные были переданы в детские больницы Вашингтона.

Со стороны могло показаться, что жизнь сенатора Эдварда Кеннеди идет от одного потрясения к другому. Не успел он прийти в себя после болезни сына, как вся Америка была ошеломлена открытием заговора с целью похищения детей клана Кеннеди. Дети Эдварда, Джона и Роберта были взяты под охрану полиции. Секретная служба оцепила дом Эдварда. Перепуганная Джоан вновь попала в психиатрическую лечебницу, а сенатор публично заявил, что не станет баллотироваться в президенты в 1976 году.

И все же, что бы Эдвард ни говорил, люди не могли поверить, что он может отказаться от президентства. В Америке его сторонники планировали грандиозную манифестацию под лозунгом «Кеннеди в президенты». Где бы он ни находился, в Саудовской Аравии или Ирландии, в Израиле или Канаде, Франции или Советском Союзе самые разные люди спрашивали его, когда же он решится?.. Когда?

Однако Эдвард предпочитал пока выполнять непосредственные обязанности в Сенате. Он вел последовательную войну против Национальной Стрелковой Ассоциации, добиваясь запрета на свободную торговлю оружием. Способствовал принятию избирательной реформы, которая обеспечивала общественное финансирование федеральных выборов и ограничивала размер личных вкладов в ходе выборов в Конгресс. Был первооткрывателем, добившись отмены незаконно использованного президентом так называемого «карманного вето» в обычном апелляционном суде Вашингтона. Со спокойной властностью управлял находящимися в его распоряжении подкомитетами Сената, так что сенаторам-республиканцам оставалась лишь незавидная роль статистов.

Но как бы многие обозреватели не отмечали его успехи, как законодателя, они утверждали, что Тед излишне человечен для политика, что у него отсутствует «инстинкт убийцы». Не означает ли это, что у последнего из братьев нет нужного упорства?

Эдвард опроверг это мнение. Расовые волнения в Бостоне в 1974–1975 годах оказались серьезным испытанием для всех политиков Массачусетса. Борьба вокруг «басинга» — автобусной перевозки школьников для предотвращения в школах возникновения национального или расового большинства — взорвала общество. В отличие от Джона и Роберта, избегавших отождествлять себя с непопулярными мерами, Эдвард бескомпромиссно высказался в пользу «басинга» и против сегрегации.

Последствия не заставили себя ждать. Кеннеди несколько раз подвергался нападениям расистов. Разъяренные белые родители из рабочих кварталов Бостона регулярно били окна в его офисе. В конце- концов неизвестные злоумышленники подожгли дом, в котором родился Джон Кеннеди и где находился музей президента, намалевав на стене злую надпись: «Автобус Тедди».

Гнев ирландской общины Бостона был столь велик, что Эдвард опасался, что на выборах 1976 года может потерпеть поражение. Но, возможно, избиратели не могли не отдать должное мужеству сенатора, и он победил довольно легко. Однако благожелательность избирателей не всех приводила в восторг, и 1976 год стал годом еще одного заговора против Эдварда. На этот раз за его убийство была предложена рекордная сумма в 2 миллиона долларов. Как оказалось, ФБР еще за год до этого имело информацию о готовящемся покушении, но… так и не смогло собрать необходимые доказательства для суда. После недолгого содержания под стражей все заговорщики были отпущены восвояси.

Возможно, именно заговор 1976 года стал той последней каплей, которая переполнила чашу терпения Джоан. А, может быть, эта честь принадлежала вышедшей в 1977 году детективно-фантастической книге английского писателя и политика Джеффри Арчера «Говорить ли президенту?», где Эдвард был выведен в качестве президента, избранного в 1980 году, и объекта покушения[35]. Новые посещения психиатров и психиатрических лечебниц больше не способны были помочь Джоан. В конце концов она вступила в общество Анонимных Алкоголиков, которое достигало успеха там, где врачи были бессильны. А в конце 1977 года по совету своих психиатров переехала в Бостон. Детям Джоан объяснила, что дом в Бостоне, это «апартаменты мамочки, но не папочки», а Эдварду — что смена обстановки необходима ей для выздоровления.

Покинув мужа и детей, Джоан посвятила свое время занятиям музыкой в колледже Бостонского университета. Что же касается сенатора, то он опасался, как бы его дети не оказались лишены женского влияния. Но тут на помощь Эдварду пришла Этель, которая постаралась заменить его детям, особенно младшему сыну Патрику, мать, так же как Эдвард заменил ее детям отца.

Будучи очень привязан к своим детям, Эдвард старался обучить их всему, что знал сам. Он часто брал Патрика в Сенат, побуждая задавать вопросы своим помощникам по той или иной проблеме. Совершая деловые поездки за рубеж, брал с собой старших детей и племянников, чтобы они могли на месте познакомиться с хитросплетениями мировой политики и интересами людей разных стран.