Странно, но в семействе Кеннеди высокая трагедия нередко перемешивается с комичным, почти с фарсом. Для участия в похоронах Джозеф Гарган заказал необходимые костюмы, но когда прибыл костюм Эдварда, оказалось, что к нему забыли приложить цилиндр, перчатки, а главное — брюки. Обнаружилось это чуть ли не в последний момент. Джордж Томас, давний камердинер Джона Кеннеди, отыскал брюки президента, срочно распустил и загладил швы, после чего комплекция Теда стала излюбленной мишенью семейных острот. Жаклин разыскала президентские перчатки. Но вот проблему цилиндра решить не удалось. Оказалось, что у Эдварда такая большая голова, что ни один цилиндр не налезал на нее. В результате не только мужчины клана Кеннеди, но и все гости, съехавшиеся на похороны со всех концов земного шара, шли в траурной процессии с непокрытыми головами.

Похороны президента Кеннеди стали триумфом телевидения. С помощью спутниковой связи они транслировались на весь мир. Не менее миллиарда людей сидели у телевизоров, глядя на траурную процессию и разделяя горе американцев.

Впереди процессии шла вдова президента и его братья. День был дождливый, словно сама природа оплакивала Джона Кеннеди, но, не смотря на дождь, Кеннеди шли пешком пять кварталов от Ротонды Капитолия до церкви св. Матфея, а за ними под заунывный марш волынок маршировали двести королей, королев, императоров, президентов и премьер-министров. На пушечном лафете, запряженном шестеркой лошадей, был установлен гроб, покрытый звездно-полосатым флагом. За лафетом мерно вышагивал великолепный вороной конь, в чьи стремена в знак гибели лидера были вдеты пустые сапоги.

Когда процессия достигла Арлингтонского национального военного кладбища под Вашингтоном, над кладбищем пролетел, покачивая крыльями, президентский самолет ВВС-1, а за ним пятьдесят самолетов F- 105. Прозвучал двадцать один залп президентского салюта. Медленно был сложен флаг, покрывающий гроб, и передан Жаклин Кеннеди. Тело президента было предано земле, и тут все присутствующие, а так же те, кто сидели у телевизоров, были потрясены трехлетним Джоном Кеннеди-младшим, с небывалой серьезностью вскинувшем руку в салюте. Фотографии маленького мальчика, стоящего перед Робертом Кеннеди, обошли все газеты и журналы мира.

И, наконец, последнее, дань памяти, хорошо понятная европейцам, но непривычная для американцев. Жаклин Кеннеди подают факел, и она зажигает на могиле убитого президента вечный огонь. Потом факел переходит к Роберту и Эдварду, и они по очереди символически подносят его к пламени.

После похорон президента клан Кеннеди долго оставался в глубоком горе, но все же решил отметить дни рождения Джона и Каролины — на этот раз в один день, 27 ноября. Это были последние дни в Белом Доме, день Благодарения, пришедшийся на 29 ноября, клан отмечал уже в Хайаннис-Порте. Впрочем, Роберта Кеннеди там не было. Он заперся у себя в Хиккори-Хилл, не в силах ни с кем встречаться. А Эдвард посвятил свое время родителям и детям, в том числе детям Джона Кеннеди.

К середине декабря Тед Кеннеди вернулся к работе в Сенате, более-менее прядя в себя после гибели брата, но Роберт все глубже и глубже погружался в состояние депрессии, что вызывало тревогу родных и друзей. Он очень тесно был связан с Джоном, и с его смертью ему казалось, что погиб целый мир. В марте 1964 года в день св. Патрика, патрона Ирландии, который по преданию изгнал с острова змей, Роберт вновь выразил боль утраты. В отличие от младшего брата, встретившего праздник с улыбкой и шутками, Роберт Кеннеди обратился к собравшимся в городе Скрентоне, штат Пенсильвания, с полными тоски строками ирлано-американского поэта Джона Бойла О'Рейли, посвященными вождю ирландского клана О'Нилов Оуэну Ру О'Нилу, павшему за свободу Ирландии в XVII веке.

Тоска Роберта была столь сильна, что временами, как писала Роуз Кеннеди, он подумывал, не уехать ли ему за границу и не бросить ли вообще все. Но время шло, и к лету 1964 года Роберт немного оправился. Правда, либеральный журналист Джек Ньюфилд, один из биографов Роберта, утверждал, что полностью он так никогда и не пришел в себя, но все же смог вернуться к активной деятельности. Казалось, несчастья остались позади. Но это только казалось. Вскоре на семью Кеннеди обрушилась новая беда, чуть не закончившаяся трагически. На этот раз смерть прошла рядом с младшим братом — Эдвардом.

1964 год был очень важен для сенатора Кеннеди. Он должен был вновь пройти через выборы в Сенат, на этот раз чтобы быть избранным на свой первый полный шестилетний срок. Его положение в Сенате укрепилось. Он попал в два престижных комитета: Комитет по Труду и Общественному благосостоянию (в настоящее время он называется Комитетом по Труду и Людским Ресурсам) и в Юридический Комитет. Его речь в Сенате по законопроекту о Гражданских правах получила высокую оценку коллег за интеллектуализм и эмоциональность, впрочем, справедливости ради следует отметить, что эмоциональности в ней все же было больше. Спикер Палаты Представителей Маккормик, очарованный доброжелательностью и уважением, которое всегда оказывал ему Кеннеди, признал, наконец, Эдварда главой демократов Массачусетса. Сенаторы и конгрессмены-демократы то и дело приглашали Теда выступить в их избирательных компаниях. Национальный Комитет Демократической партии всячески использовал имя Эдварда для сбора денежных средств. А летом Кеннеди начал свою собственную предвыборную компанию, и 19 июня, в пятницу, его должны были выдвинуть в сенаторы на съезде демократической партии штата.

Этот день был крайне напряженным. В Сенате проходили заключительные дебаты вокруг Акта о