этом году навсегда попрощается с приютом. Шесть человек решили продолжить образование в институтах и уже подали заявления в приёмные комиссии. Трое пойдут поступать в техникумы и профессиональные лицеи. Двоим ребятам: Мельникову и Захарову – нужно помочь найти работу и общежитие. Анатолий Иванович выслушал её и, как всегда, помог делом, нашёл для сирот два рабочих места с общежитием.
Алла Фёдоровна сообщила, что нашла журналистку, которая откликнулась на просьбу и согласилась осветить в средствах массовой информации трудную жизненную ситуацию, в которой находится приютский мальчик, нуждающийся в дорогостоящей операции. В течение нескольких дней неутомимая журналистка снимала кадры в больнице, где лежал Слава, беседовала с врачами. Потом она пришла в приют. Ребята выставили напоказ все поделки, которые смастерили своими руками в кружках. На самом видном месте стояли работы, сделанные Славой. Он прекрасно освоил метод резьбы по дереву. Журналистка не скрывала восхищения, увидев плоды его труда. Чего только здесь не было! Вырезанные из дерева фигурки животных, птиц, рептилий, вазы, живописные шкатулки, украшенные снаружи ажурной, филигранной резьбой, декоративные тарелки, фигуры русских богатырей, ковши, настенные панно. Работы были выполнены на высоком уровне и отличались богатой фантазией в воплощенных резных узорах. Невозможно было представить, что над ними трудился подросток. Сюжет, отснятый журналисткой, был показан по всем каналам местного телевидения, а также отражён в газетах.
Спустя пару дней в приют к Дарье Максимовне подъехал один предприниматель. Он заинтересовался мастером-подростком. Просмотрел его работы и сказал Дарье Максимовне:
– Я понял, мальчику нужна операция? Берусь её оплатить. В последующем обеспечу его работой в фирме. Моя фирма работает по индивидуальным заказам. У меня трудятся несколько работников, они профессионалы, но, к сожалению, уже далеко не молоды. Я забочусь о новых кадрах. Работы в моём предприятии море. Без конца поступают заказы. Мы делаем резные дачные беседки, лестницы, наличники для окон, благоустраиваем детские площадки в городе, украшаем резьбой интерьер бань, кафе. Без работы он у нас не останется. Я обратил внимание на этого мальчика, потому что сам воспитывался в приюте. Мне не понаслышке известна трудная жизнь сироты. Мальчик – поистине самородок. У него золотые руки, я не могу пройти мимо него.
Что могла ответить на такое предложение Дарья Максимовна? Она была несказанно рада тому, что судьба ещё одного ребёнка из приюта была устроена.
В конце недели к Дарье Максимовне вновь приехал Бархатов.
– Ну, как, вы приняли решение? – спросил он.
– Я учла желание девочки, она очень хочет петь на сцене. Поэтому разрешаю ей выступать в вашем ресторане. Отдаю невинного младенца в ваши руки. Надеюсь, что сотрудничество принесёт Яне только пользу. Учтите, если с Яной что-нибудь случится, я вам житья не дам.
– Господь с вами! Что плохого с ней может произойти? Я ей за каждый день буду платить деньги, она будет петь две-три песенки за вечер. Для ребёнка это не утомительно. В двадцать два часа она будет в приюте. Если вы согласны, я прямо сегодня забираю её с собой. У меня сегодня вечером будет ужинать иностранная делегация из Германии. Немцы очень музыкальные люди, я уверен на сто процентов, что им понравится пение маленькой русской певицы.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
По дороге в ресторан Бархатов позвонил своей знакомой Зое Тихоновне и просил её подобрать для девочки тринадцати лет несколько красивых платьев. Яна чувствовала, что он говорит о ней. У неё замерла душа в предвкушении того, что у неё будет новая, нарядная одежда. Бархатов провёл её через пустой главный зал. Яну поразила чистота и белизна скатертей, блеск и сияние стоящих на столах фужеров и бокалов, богатое внутреннее убранство. Ах, как здесь всё было красиво и уютно! «Прямо как в королевском дворце!», – подумала она. Не отрывая глаз, девочка смотрела на огромную хрустальную люстру под потолком. Он был украшен орнаментальными рисунками и художественной лепкой. При первом посещении ресторана, после выступления на празднике города, она от волнения не разглядела всю торжественную красоту внутреннего помещения. Всё увиденное сегодня привело её в восторг. Ничего подобного прежде она не видела. Какие красивые стулья! Их широкие мягкие сиденья, задрапированные бархатной тканью с высокими спинками, разместившиеся вокруг нарядно сервированных столов, так и манили сесть, чтобы прекрасно провести время. Столы друг от друга были отгорожены легкими ажурными перегородками. Их можно было передвигать по усмотрению гостей.
Яков Наумович показал ей ещё три небольших уютных зала. Каждый имел своё «лицо», то есть был совершенно по-особому оформлен и имел название. Яна запомнила их: «Банкетный», «Бизнес-зал» и «Зал семейных торжеств». Она успела заметить, что в каждом зале была сцена, на которой стоял рояль.
Яков Наумович провёл её в комнату. У стены стояло большое зеркало с приставленным к нему туалетным столиком, на котором, как на прилавке магазина, выстроились всевозможные тюбики, баночки, бутылочки с духами и лосьонами, пульверизаторы, пудреницы, флаконы с лаком для волос и другие парфюмерные принадлежности.
Возле столика – удобное кресло с подлокотниками. По бокам от зеркала висели настенные бра. Ещё стояли два дивана: один массивный, внушительный, обтянутый бархатной материей, с несколькими подушками, и другой, значительно меньше первого. На полу лежал пёстрый ковёр. На другом столике возле окна, обрамленного тяжёлыми шторами, стоял телефон, у стены располагался гардероб. В нише стены виднелась дверь.
– Проходи, устраивайся, где удобно, – любезно пригласил Бархатов Яну. Она села на край маленького дивана и осмотрелась.
– Что у тебя в сумке? – спросил он, видя, что Яна держит в руках целлофановый пакет.
– Здесь вечернее платье. Для меня его сшила Аида Клементьевна.
– Кто такая?
– Моя знакомая.
– Повесь в шкаф. Здесь ты будешь переодеваться в нарядную одежду, и готовиться к выходу: причёсываться, подкрашиваться, делать маникюр. Ты понимаешь, о чём я говорю? Артист на сцене должен выглядеть безукоризненно, чтобы вызывать у людей восхищение своим внешним видом. Одежду мы для тебя купим в салоне. Она будет висеть в шкафу. Туфельки, колготки, платья, что тебе необходимо для выступлений, всё приобретём. От тебя требуется только одно – петь. Ты будешь начинать работать с восьми вечера, но приходить на работу, сама понимаешь, нужно за час раньше, чтобы успеть привести себя в порядок и настроиться на выступление. Работать будешь два часа. Это не значит, что будешь два часа без перерыва петь, нет, совсем не так. Сначала споёшь в главном зале, если кому-то из наших посетителей захочется тебя послушать ещё, то ты споёшь специально для него. Это называется «петь по заказу».
Гости у нас бывают разные. Я сам в прошлом артист. Бывший солист Московской городской филармонии. Но, к сожалению, в моей жизни произошли перемены, сейчас занимаюсь совсем другим делом. Пришлось сменить амплуа, – грустно улыбнувшись, сказал Бархатов. – Да, вот ещё что: деньги за выступления будешь получать каждый день. Кушать здесь, в этой комнате. Если тебя будут приглашать сесть за столик, ты вежливо отказывайся от любых приглашений. За этой дверью, – он указал рукой на дверь в нише, – ванна, туалет. Есть ещё один, немало важный момент. У тебя будет другая фамилия. Будешь выступать под фамилией Жемчужная. Так делают все артисты. Яна Жемчужная, тебе нравится?
Яна подумала о том, что фамилия Субботина, которую ей подарил приют, не является её настоящей. Своей настоящей фамилии она пока не знает. А раз не знает, то можно принять Жемчужную, она красивее, чем Субботина, и не напоминает, что её нашли в субботу.
– Нравится, – сказала она.
Он поднял телефонную трубку и сказал:
– Клара, зайди, пожалуйста.
Тотчас в дверь кто-то постучал.
– Входите! – отозвался Бархатов.
Дверь открылась, и в комнату вошла миловидная женщина. Она вопросительно смотрела на Бархатова.
