плечами. Хочешь - спускайся сам. Он спустился, ломая по пути кусты и ругаясь. - Из-за тебя акробатом станешь, - проворчал он уже возле нее. Потом небрежно приподнял ей подбородок толстым пальцем и протянул: - Эге, да ты хорошенькая… Она обожгла его злым взглядом. - Он умер? Вопрос слетел с губ вяло - секундный гнев уже прошел, оставив после себя усталость и равнодушие. Незнакомец разразился смехом. - Плебейские выродки вроде него живучи. Может, сдохнет от заражения крови, но не думаю. Обычно на них заживает как на собаках… - Как его лечат? - спросила она с некоторой долей интереса. Мужчина пожал плечами. Он, должно быть, норманн - судя по тому, что они разговаривали на норманнско-французcком, на который Маргарет переключилась автоматически. - Те еще врачи! Мигом ампутировали. Мясницкий нож, плошка дегтя. Швы на венах так и торчат, их уберут потом, когда… У нее болезненно повело рот, и он положил свою руку на ее. Маргарет сбросила чужую ладонь. - Оставьте меня в покое… Не тут-то было, пришлось побороться. - А ты аппетитная штучка, - изрек незнакомец. - Где ты пряталась, что я тебя до сих пор не встречал? Она замахнулась на него кулачком. - У, попович!.. Реакция была такая, словно его штыком пырнули. Он опрокинул Маргарет на песок и накинулся с поднятыми кулаками. Изобьет, скотина! Но нет, сдержался. - Ишь, какая нелюбезная… - произнес он и стал с руганью тереть глаза, в которые попал песок. Затем круто повернулся и полез вверх по склону. На полпути бросил взгляд через плечо и крикнул: - Что, перепугалась? Молчание в ответ. - 3-зануда!.. Никакой реакции. - Ничего, обратная дорога дли-и-инная… Маргарет встала, ее ноздри раздувались от гнева, и вслед за ним двинулась к машине. 'Бентли' набирал скорость убийственными толчками, но почти пугающе тихо; за автомобилем вилась узкая струйка пара. Маргарет сидела, словно аршин проглотила, и напряженно размышляла: ну почему же я такая дура и всегда вляпываюсь в истории, когда же я взрослой-то стану?.. Водитель повел машину прочь от побережья, свернув на восток. Автомобиль немилосердно трясло на ухабах; после очередной ямы водитель выкрикнул что-то вроде: 'На хорошем щебеночном покрытии можно было бы выжать две сотни в час!' - и снова погрузился в молчание. Маргарет окончательно поняла, что за рулем птица высокого полета. Паровые автомобили иметь не запрещено, но они по карману только самым богатым. Кто же теперь не понимает, что Petrolium Veto, запрещающее бензиновые двигатели, существует для того, чтобы ограничить мобильность рабочего класса. Проезжая через Уэй-Маут, Маргарет подумала о старой Саре, которая к этому времени, наверно, извела вопросами о ней всех, кто был на берегу. Она крикнула, чтобы водитель остановился, но тот никак не отреагировал - только по тому, как он скосил глаза, светлые и злые, она определила, что ее просьба услышана. Уже за городом их застиг дождь. Маргарет видела, как на голубое июльское небо наползают жирные грозовые тучи, пыльно-желтые, свинцовые. Она вскрикнула, когда первые капли упали на нее и застучали по небольшому ветровому щитку. Водитель оглянулся: 'Забыл чертов складной верх…' Милю спустя ливень залил паровой двигатель, автомобиль остановился под огромным раскидистым дубом, но к этому моменту Маргарет уже насквозь промокла. Поэтому она обрадовалась, когда они снова двинулись в путь. На горизонте показался Корвесгит - группа башен, похожих на каменные клыки, оскаленные на небо. Дождь стихал. В городке за ними увязалась стая заливисто-злобно лающих псов - видно, форсунки 'бентли' издавали в ультразвуковом диапазоне звук, доводящий собак до бешенства. Водитель пересек площадь и направил автомобиль вверх по склону, к замку. Вскоре они нырнули под подъемную решетку внешнего барбикана; стражники у ворот отсалютовали мушкетами. Во внутреннем дворе была разбита ярмарка, дальше Маргарет разглядела золотых драконов, намоченных дождем кариатид, пикантно смотрящихся на фоне серого камня. Ярмарочные карусели были разрисованы не хуже 'Леди Маргарет'. 'Бентли' покатил по траве, гудя в два медных рожка, и толпа поспешно рас ступалась перед ним. У ворот Мученика подъемная решетка была опущена, закрывая доступ в верхние дворы замка и к главной башне донжону. Паровая лебедка подняла железную решетку, и они, проехав по спиральной дороге, попали в каменный гараж. Над дворцом развевались знамена - старинная и вселяющая трепет орифламма, которую вывешивали только в дни святых и по другим праздникам, голубой папский стяг, флаг Соединенного королевства с раздвоенным концом. Отсутствовал только флаг с леопардами и геральдическими лилиями владетеля Парбека - стало быть, его светлости не было в замке. Маргарет успела рассмотреть флаги, вы-. сокие стены, теперь залитые ярким солнцем, покуда похититель тащил ее за руку по открытым галереям. Дыхание у нее сбились от быстрого шага, и она уже не спорила с ним. Очень быстро Маргарет потеряла ориентацию - замок был сущим каменным лабиринтом: какие-то службы, множество зданий и пристроек вокруг исполинского донжона. В узкой бойнице она различила просторы пустошей, видных до самой гавани Пула. По крутой спиральной лестнице они поднялись в покои, где лорд Роберт Уэссекский, сын лорда Эдуарда Пар-бекского, с таким остервенением стал дергать за шнурок вызова прислуги, что Маргарет показалось: непременно оторвет. Затем она, невзирая на сопротивление, была передана мрачноватой женщине в коричнево-алой форменной одежде парбекской прислуги. - Займитесь этой, - сказал Роберт, нетерпеливо хлопнув в ладоши. Выкупайте ее, долой эту одежду - и все такое. Словом, чтобы от нее не разило морем… Разъяренная Маргарет хотела было проскочить мимо него в дверь, но не тут-то было - окованная железом дверь уже захлопнулась. На вопли Маргарет, что ее похитили, служанка рассмеялась: - Вздор. Его матушка в замке. Уж поверьте мне, голубушка, он, как в пословице, в своем гнезде не гадит… У-уф! Давайте, барышня, скоренько, не артачьтесь… Экая капризуля!.. Комната, куда почти волоком притащили Маргарет, по дворцовым понятиям была маленькой. Изящные арки обрамляли окна с мозаикой, в которой повторялись геральдические мотивы: леопарды и лилии. Парчовые занавеси прикрывали часть стен; в полу был бассейн, выложенный полированными плитами парбекского мрамора. Над ним виднелась богато украшенная колонка для подогрева воды, покрытая черным лаком, перехваченная кольцами из отполированной меди. Решетки в стенах прикрывали, надо думать, систему подачи теплого воздуха. Маргарет помимо своей воли была поражена: их дурноварийский дом славился богатством, но такой роскоши она еще никогда не видела. Ей прислуживали две девушки. Маргарет насупилась и едва не услала их прочь: она не привыкла к тому, чтобы ее мыли. Когда-то сестра Алисия скребла ее мочалкой, но ведь это было в первый школьный год; она упрямилась, а монахиня, приговаривая: 'Давай, давай, грязнуля!', затаскивала ее в огромную лохань с ледяной водой и принималась растирать большой жесткой щеткой, - иногда грязь действительно сходила. Ах, как давно все это было, сколько всего с тех пор переменилось! Маргарет подумала, подумала - и сняла плащ. Коль скоро этому чокнутому молодому аристократику вздумалось транжирить на нее время своих служанок быть по сему, вряд ли когда-нибудь еще представится такая возможность. Бассейн наполнили быстро - вода била из трубы шумным шипящим гейзером; служанки высоко закололи ей волосы, и одна из них бросила в бассейн пригоршню какого-то вещества, от которого образовалось много-много пены. Маргарет была заинтригована: ничего подобного она прежде не видела. Выйдя из бассейна час спустя, она почувствовала себя другим человеком: ее растерли губками, про-массировали все тело; затем она встала на колени, и ей в спину втерли какой-то пахнущий сандаловым деревом состав, от которого тело сперва будто огнем охватило, а потом по мышцам разлилось приятное тепло - усталости как не бывало. Ее уже ждала одежда - очень официальное платье с глубоким вырезом и невероятно пышной юбкой и украшенный бриллиантами головной обруч. Платье оказалось в самый раз; она закружилась перед зеркалом, опьяненная ощущением чистоты материала на своей чистой коже и бесшабашной мыслью: ловок этот Роберт - позаботился, чтобы в его замке было все для соблазнения женщин. Позже Маргарет узнала, что ради такого случая он велел совершить набег на гардероб своей сестры. Если и были у него недостатки, то половинчатостью в своих начинаниях он не грешил. Она не на шутку волновалась насчет Сары и своих родителей, которые, наверно, с ума сходят из-за ее отсутствия; но события развивались так стремительно, что некогда было даже дыхание перевести. Готова она была только к сумеркам. От заходящего солнца на пустоши ложились тени в целую милю длиной. Замок словно парил в сумерках над окрестностями, подобно исполинскому каменному кораблю. Снизу, из внешнего двора, доносились ярмарочные шумы: крики, звуки шарманок, цокот копыт. Ужин был накрыт в зале шестнадцатого века напротив донжона - главной башни; богато разодетые гости прогуливались под руку по опоясывающему башню балкону. Маргарет была немного разочарована, когда узнала, что донжон в течение последних веков использовали лишь в качестве склада и арсенала. По важным дням и по праздникам парбекские лорды имели обычай устраивать трапезу в старинном духе - по заведенному Гизе-виусом порядку: менее именитые приглашенные сидели за длинными столами в центре зала, а владетельное семейство и их ближайшие друзья пировали на подиуме в конце зала. Горело бесчисленное множество ламп, так что не оставалось ни одного темного угла; на галерее менестрелей наигрывал небольшой оркестр; слуги и служанки торопливо лавировали между лежащими на полу охотничьими псами легавыми и мастифами. Маргарет, еще не совсем пришедшая в себя, была представлена матери Роберта - леди Марианне - и дюжине самых важных гостей. В голове у нее был смбур,