Перевод В. Горт
Гильбоа
* * *
Гильбоа — в этом слове тайна и намек
и благодать — голубкою влюбленной,
и запах тропок, и Великий Бог
из повестей о верности Сиону.
Но это — и земли кусок. И сорняки
на ржавых склонах. И шакала стоны.
И горные стада виденью столь близки,
что приносимый в жертву видит: вот ягненок.
И если сын твой в жертвенном дыму
увидит лунный серп, над горлом занесенный,
знай, мама, что и вправду радостно ему,
он, отрок, верит — быть ему спасенным.
Перевод В. Глозмана
Последний прохожий в ночном городке
* * *
Последний прохожий в ночном городке —
шагам со счета не сбить тишину.
Усталые лица у всех этих домишек,
прилегших соснуть.
Слоняться ль по улицам? — Эти следы
ветер хвостом заметет.
Пойти ли в ту комнату, что как гроб
покойника ждет: 'Он придет...'
Ветер в полночь залает — но кипарис
прячет уши в ночное дно.
Каждый ставень бессильной ресницей глядит —
этот глаз раскрыть не дано.
Лучше уж и мне покориться сну:
ставни глаз будут затворены,
пока заря, как осенний лист,
не коснется усталой спины.
Перевод В. Глозмана
НЕТРЕЗВАЯ НОЧЬ /Перевод В. Глозмана/
Как сын, что ждет отца, а тот лежит,
напившись, в луже у порога —
так я глядел в окно.
Над клетками домов сливались все ветра;
и, точно эхо взламывает эхо,
входили в силу голоса беды —
от детских слез до пьяной брани Лота.
Открылась ложь в обетах лицемеров —
дневного света, радостного смеха.
Пейзаж лежит, напившись, за окном,
и, крадучись,
сочатся сквозь сплетенья облаков
мерцанья наглых звезд.
Как много зла, зима, в твоем приходе!
Перевод В. Глозмана
В ЧЕТЫРЕХ СТЕНАХ /Перевод В. Глозмана/
Глухой переулок —
в нем тени домов, и нет людских голосов,
лишь тающий отзвук шагов
да бормотанье деревьев.
К тебе здесь даже камни не взывают.
Не совладав с такою тишиной, —
молчи и ты, ютись в дому,
который притесняет всех жильцов
за мелочи их дней людских.
Из этих мелочей
мы выстроили вечность на мгновенье,
как строят дети
из кубиков дворцы и города.
Перевод В. Глозмана
