Малиновка моя, не улетай,Зачем тебе Алжир, зачем Китай?
Г. Иванов
С швейцарской миссией уплыть —В Шанхай, подальше всех Австралий.Забыть себя и Вас забытьНа островах чудесных Бали.Чуть-чуть глаза подрисоватьИ белые цветы — к пробору.И загореть. Не ждать, не звать.Не верить звездному узору.Работать: англичан везтиВ колонии, домой — французов.Менять заложников. СпастиВ пожар как можно больше грузов.Купить японские стихи,Китайского божка, что с рыбой.Шелка легки, теплы, сухи,И стать — Царевною Улыбой.Там улыбаться сужденоИ рикшам, и последним гейшам.И будет так заведеноУ нас потом всегда в дальнейшем.Восток сощурил длинный глаз,Манит подальше — за женьшенем.Не совершай в степях намаз,Мы вере предков не изменим.Там тигры. Уссурийский край.И царь зовется Берендеем.А где же был меж речек рай,Чью память мы всегда лелеем?За ним бы надо повернуть,Вернуться нужно в общем даже.Тут север Польши. Обогнуть —Все рубежи, межи и кряжи.О, речка Мирка, а другойЯ что-то здесь еще не вижу.Я спину изогну дугой,Я прыгну, не возненавижу…Как сладко, заключив контракт,Его исполнить и вернуться.Довольно дуться. Первый актЗакончен. Можно улыбнуться.Я научилась языкамИ сказкам самой первой ночи.Мы миримся. И по рукам.Нет больше слов, ни сил, ни мочи.1942
«По какому же праву? Совсем без права…»
По какому же праву? Совсем без права.Это право сама я себе дала.Так кричали солдаты: «Варшава — слава!»И Суворов любого хвалил орла.Надо только дерзать. Чортов мост? Ну так что же?Проходили и Альпы (чужая земля).Будь всегда осторожен и к ближнему строже,Чем к себе самому и, словцом веселя,Прежде всех становись на покрытую снегом,Ненадежную землю и — «с нами Бог!»,Где ползком, где шажком, а, где нужно, и бегом,Без маршрута, без карты и — без дорог.Если только измена — двенадцать ружейВ лоб тебе прямо. Сам виноват.Мне бывало и лучше, бывало и хуже,Полной грудью дыши, принимая заряд.Без суда. Я — судья. Ни могилы, ни вешки,Прямо в пропасть слетишь. Барабаны зовут.Здесь пехота пройдет, а за нею тележки,И высокое знамя мое пронесут.
«Это было головокруженьем…»
Это было головокруженьем:Окна замерцали, как вода,Раздались аршины на сажени,А углы исчезли без следа.И на прежнем нашем огороде,
