— Где хозяин?

— В бассейне, господин Рустамбек, — охранник, говоривший по телефону, почтительно склонил голову.

Нажал педаль газа. Некоторое время «Феррари» медленно передвигался среди клумб и зарослей розовых кустов, совершая своего рода слалом. Наконец, уткнувшись в ухоженный парк, рассеченный асфальтовой лентой дороги, Рустамбек смог бросить машину вперед. Через несколько секунд резко затормозил у входа в белое здание.

Здание представляло собой огромный особняк, стилизованный под оттоманский дворец. Охранник, наблюдающий за входом в здание, стоял чуть в стороне, в тени. При появлении Рустамбека он сделал вид, что не замечает его.

Войдя в стеклянные двери, автоматически раздвинувшиеся при его появлении, Рустамбек прошел через выложенный изразцами холл. Затем, через другие стеклянные двери, также услужливо раздвинувшиеся, вышел к бассейну. Бассейн выглядел пустынным, но Рустамбек уверенно направился к дальнему углу. Талаяти, находясь в бассейне один, всегда сидел там, и приближенный владельца имения отлично это знал.

Он не ошибся. Талаяти в одних шортах сидел в шезлонге, Повернувшись к стене. Изогнутая поверхность в этой части стены была стеклянной; за стеклом в огромном аквариуме медленно плавали рыбы. Излюбленным занятием Талаяти было сидеть здесь и наблюдать за совершаемыми среди колеблющихся водорослей причудливыми движениями тропических рыб, медуз и скатов.

Рустамбек остановился. Повернувшись вместе с шезлонгом к нему, Талаяти спросил:

— Ну как?

— Хозяин, у меня два важных сообщения.

— Первое?

— Первое касается газет.

— Что с газетами?

— По-моему, хозяин, удалось.

— Да? — Талаяти довольно долго молчал. — Ладно. Бери шезлонг, садись. И расскажи, что тебе удалось с газетами..

Придвинув один из шезлонгов, Рустамбек сел. Сказал, выждав небольшую паузу:

— Хозяин, я только что из редакции «Эль-Гумхурии». Они не напечатают ни строчки.

— Это хорошо. Молодец. Но ты ведь знаешь, Рустамбек, «Эль-Гумхурию» читают только египтяне. Самое главное, чтобы ни строчки не появилось в «Нью-Йорк таймс», «Либерасьон» и «Обсервер».

— С корреспондентами этих газет я поговорил в первую очередь. И уже потом занялся «Эль-Гумхурией». Но, хозяин, вы зря недооцениваете «Эль-Гумхурию».

— Это почему?

— Корреспонденты западных газет читают ее от корки до корки. Если бы там появилось сообщение о том, что в Красном море, вблизи территориальных вод Египта, в позапрошлую ночь прогремело тридцать взрывов и пропали без вести около пятисот человек, — это немедленно перепечатало бы большинство газет мира.

— Да? — Талаяти задумался. — Не знаю. Хотя, пожалуй, ты прав. Что — в самом деле они все потонули?

— Нет, конечно. Уцелело восемь катеров, которые подобрали раненых, а также тех, кто оказался в воде. Кроме того, самостоятельно спаслись около ста человек.

— Каким образом?

— Просто доплыли до берега. Но думаю, в живых осталось гораздо больше.

— Больше?

— Конечно. Наверняка какую-то часть уцелевших после взрывов подобрали проходившие мимо суда,

— Черт… Вот где может быть опасность.

— Не беспокойтесь, хозяин. Никто из этих людей, конечно же, никогда и никому не скажет, почему он вдруг оказался в открытом море. Ни те, кто выплыл на берег, ни те, кого подобрали в море.

— Может быть. Но продолжай следить, чтобы и о людях, подобранных кораблями, и о тех, кто добрался до берега, сообщений в газетах не было.

— Буду следить.

— Что за второе важное сообщение?

— Я получил от русских подтверждение, что в Джибути у меня состоится встреча с их представителем.

— Я помню, об этой встрече шла речь раньше… С кем ты встретишься?

— Этого человека зовут Владимир Лапик. Я с ним встречался еще в Москве, когда решалась судьба крейсера.

— Я помню эту фамилию. Кажется, он молод и занимает небольшой пост?

— Да, хозяин. Но это очень серьезный человек. Лапик всего лишь капитан третьего ранга, корабельный шифровальщик, но во всей операции играет очень важную роль. Он — ближайший помощник командира