— Серега умер? — спросил Седов.
— Да, от потери крови.
— А у них?
— Двадцать семь человек остались на палубе. Жмурики. Ребята ходят, их подбирают.
— Тут еще двое, товарищ майор, — сказал Дима.
— Значит, двадцать девять. Командир сказал, всех надо сбросить за борт. Мертвяки нам здесь не нужны. Бери, Дима. А я возьму второго.
Спецназовцы подтащили убитых к леерам, сбросили вниз. Кулигин махнул рукой:
— Шкотовый, где девушка?
— В ангаре.
— Иди к ней. Мало ли, кого-то недосмотрели.
— Хорошо.
Вернувшись в ангар, увидел Аллу — она, спрятавшись по всем правилам за стапелем, стояла с автоматом на изготовку. Увидев его, кивнула:
— Что там?
— Все кончилось. Катера ушли.
— Убитые у наших есть?
— Нет. Четверо легко раненных. Ну и… — Помолчал. — Серега умер.
— Умер?
— Да. От потери крови. Положив автомат на палубу, сказала почти беззвучно:
— Извини.
Повернулась, поднялась на яхту.
Посмотрев ей вслед, подошел к воротам ангара. Он отлично знал, чего можно ждать от рейнджеров — тех, кто мог остаться на крейсере.
На главном боевом посту все оставались на местах.
— Товарищ капитан первого ранга, цели исчезли, — доложил старший радиометрист.
— Отлично. — Петраков помолчал. — Молодцы, ребята. Сколько раненых?
— Четверо легкораненых, товарищ капитан первого ранга, — доложил Качуров. — Если не считать погибшего Нистратова.
— А у противника?
— По последним сведениям — двадцать девять убитых. Раненых нет.
— Что, совсем не было раненых?
— Были. Но их свои же сбросили за борт.
— Отбой боевой тревоги? — спросил Бегун. — Леонид Петрович?
— Ни в коем случае. Мало ли, они ведь еще могут что-то придумать. Передайте постам: всем находиться в боевой готовности до восьми ноль-ноль. Поисковым группам проверять все щели. Вести активную радиовахту.
— Есть передать постам находиться в боевой готовности до восьми ноль-ноль, проверять все щели, нести активную радиовахту, — четко ответил Бегун.
В восемь тридцать утра поисковые группы, закончив осмотр кают, служебных помещений и трюмов, доложили: посторонних на крейсере нет.
Через сутки, ранним утром, крейсер «Хаджибей» продолжал идти в Красном море с прежней крейсерской скоростью прежним курсом. В девять утра, после завтрака, на юте собрались все свободные от вахты члены команды. Они стояли, одетые в парадную форму, выстроившись в две двойные шеренги. С одной стороны — члены палубной команды и машинной боевой части, с другой, лицом к ним, — восемьдесят пять спецназовцев в комбинезонах. Каждый из спецназовцев держал в руке автомат.
Между шеренгами, на ящике из-под снарядов, накрытом андреевским флагом, лежал Сергей Листратов. Одетый в спецназовский комбинезон, с черной береткой на голове, он был уже приготовлен к погребению в море: черный мешок, бывший когда-то чехлом от ракеты, закрывал его по пояс, к ногам была привязана чугунная чушка.
Алла, Седов и Довгань стояли в конце строя спецназовцев. Алла, сдерживаясь от рыданий, все еще всхлипывала. Довгань, обнимая ее за плечи, спросил у стоявшего рядом с ними в строю Сурена:
— Откуда он вообще?
— Деревня Федосеево Калужской области, — Сурен отвечал, не поворачивая головы. — В отпуск он ездил туда.
— Семья?
— Он был холостой. В Федосееве у него живут мать и отец.
— И все?
