— Отнеси меня в постель, — попросила она.

— Ты действительно этого хочешь?

— Да.

Макс резко выдохнул, на секунду прикрыл глаза, затем открыл и уже не сводил с нее взгляда. Медленно встав, он протянул руки и поднял Джулию на ноги. Они стояли, глядя друг другу в глаза.

— Ты вовсе не должна…

— Я знаю.

— Нужно все отсюда убрать и вывести погулять собаку.

— Я сама это сделаю.

— Нет. Мы вместе это сделаем — будет быстрее. Макс поставил посуду на поднос и унес на кухню, потом вывел во двор Мэрфи, а Джулия тем временем убрала еду в холодильник, оставив только вазочку с трюфелями. Когда Макс вернулся, прогуляв пса, то первым делом взял вазочку и посмотрел на Джулию. Она тотчас перенеслась в другое время и в другое место — в их лондонскую квартиру: Макс приносил шоколад в спальню, и в постели во время любовной ночи вкладывал ей в рот по конфетке. Вкус тех шоколадных конфет до сих пор у нее во рту.

— Не смотри на меня так, — сказал он, — иначе я за себя не ручаюсь.

От него волнами исходило возбуждение и передавалось ей. Она тоже не может больше ждать! Погасив свет, Джулия вышла из кухни.

— В твоей комнате или в моей? — услышала она за спиной его голос.

— В моей.

В спальне Джулия зажгла лампу, но Макс появился с подсвечником и, поставив его на комод вместе с вазочкой с трюфелями, погасил свет. Хорошо, что он это сделал, промелькнуло в голове у Джулии, — он не видел ее обнаженной с рождения девочек, а ведь у нее увеличилась грудь, на животе появился шрам, да и вес она набрала, так что лучше предстать перед Максом в полумраке.

Но он, кажется, не торопился раздеть ее. Запустив пальцы ей в волосы, он приблизил ее лицо к своему и коснулся губ. Легкое, как перышко, прикосновение, раздразнило желание, и у нее вырвался стон.

«Макс, целуй меня», — молча молила она, а он, словно услыхав, провел языком по ее губам, побуждая открыть рот. Ее не нужно побуждать — губы сами разомкнулись, он впился в них жадным поцелуем. Поцелуй был такой долгий, что они оба едва не задохнулись.

Он поднял голову. В его сияющих глазах отражался блеск свечи.

— Джулз, я хочу тебя, — прохрипел он.

— Я тоже. Макс, пожалуйста… сейчас.

Он сорвал с себя рубашку, брюки, носки, одним движением отбросил ботинки. Трикотажные трусы- боксеры натянулись у него на бедрах, и она поняла, что он сдерживается с огромным трудом. Во рту у нее пересохло, по телу пробежала дрожь, и не было сил двигаться. Руки Макса, нежные, осторожные, сняли с нее кружевной топ, а когда его глаза переместились на вышитый лифчик «пуш-ап», он замер.

— Слава богу, что я не увидел этого в магазине, — вырвалось у него.

Она засмеялась.

— Тебя ждет еще кое-что.

Он рывком расстегнул молнию на ее брюках, и она втянула живот — горячая ладонь Макса буквально обожгла ее. Он спустил с нее брюки и провел пальцем по кружевным шортикам-стрингам.

— А это что за чудо?

— Я знала, что тебе понравится…

— Ты меня убиваешь, — прошептал он и прижался к ней. — Джулз, я сейчас умру. Я не могу больше терпеть… — Глаза у него горели, он тяжело дышал.

Подняв на руки, он уложил ее на постель и улегся рядом, не сводя глаз с ее лица. Костяшками пальцев дотронулся до края лифчика, потом — до ложбинки и, осторожно обхватив ладонью грудь, потер сосок.

— Я каждый день видел, как дети тебя сосут, — пробормотал он. — Я хочу ощутить твой вкус…

И Джулия тоже хотела. Безумно хотела, чтобы он сдавил губами сосок. Она расстегнула застежку на лифчике — неужели предвкушала этот момент, когда покупала лифчик с замочком спереди? — а Макс быстро просунул руки внутрь чашечек, опустил голову и припал губами к теплой коже. У нее из соска закапало молоко, и он поймал языком несколько капелек. Когда он сомкнул губы вокруг соска, Джулия едва не задохнулась от прострелившего ее жгучего желания. В нее словно вонзилась острая стрела. Макс приподнял голову и посмотрел на нее потемневшими от страсти глазами. Они долго не могли пошевелиться. Но вот он, охнув, снял с нее кружевные стринги, стянул с себя боксеры, и мускулистые бедра крепко прижали ее. Он шептал ее имя, и она ощущала, как он растворяется в ней. Их накрыла волна наслаждения, чувственный восторг пронзил еенасквозь, и Макс ртом заглушил не только ее крик, но и собственный дикий вопль.

Когда он скатился с нее, их тела долго не могли разъединиться, сердца бешено колотились. Открыв глаза, Джулия увидела, что Макс, не отрываясь, смотрит на нее и у него на ресницах блестят слезы.

— Я люблю тебя, — прошептал он и положил ее голову себе на грудь, а его руки медленно и ритмично гладили ее по спине, пока она не заснула в его объятиях.