новоприобретенным словарным запасом. Ругань я восприняла спокойно и даже не стала уворачиваться, когда та по привычке (весьма нехорошей, кстати) запустила в меня огненный шар. Правда, видя моё бездействие, она не дала ему долететь и распылила, вероятно, тогда, наконец, поняв, что со мной что-то не так. И когда она спросила, что случилось — я рассказала. Всё и без утайки, без слез, тихим, ничего не выражающим тоном. После этого мы долго молчали, а потом подруга просто присела рядом и обняла меня, тихо нашептывая какую-то успокаивающую ерунду… Больше к этому мы не возвращались.
Кстати, вместе с Иланой прибыли и мои вещи, оставленные в Белой песне. Особо я обрадовалась Угольку — растолстевшему на королевских харчах до невообразимых размеров — и Чемпиону, которого Вальдер велел привести обратно из Камнепадки. Были среди привезенного и мои подарки — уздечка Хэла и роза Амальриэна. Причем, когда я увидела последнюю, то впала в ступор и чуть не выронила купол. РОЗА ПРОДОЛЖАЛА ЦВЕСТИ!!! Лепестки цветка матово переливались на солнце, а вокруг головки сиял красный ореол. Это могло означать только одно.
Эльф жив.
В Хрустальном Граде о нём ничего не слышали, и продолжали считать погибшим тогда, на вершине Энтерры. Но я теперь знала, что это не так. Я не понимаю, почему он не даёт о себе знать, но очень надеюсь, что когда-нибудь мы с ним вновь увидимся. Я соскучилась по этому несносному Перворожденному.
Так же Илана привезла новости из Мирославля, куда заезжала по пути ко мне. В Школе Магии, где уже давно начались занятия, нам дали полную свободу действия, заявив, что по приказу ректора мы можем вернуться, когда захотим и будем приняты на соответствующий курс. Это заявление вызвало у меня кривую ухмылку. А что Учитель мог еще сказать? Илана — принцесса, которая в скором времени выходит замуж, ну, а я… думаю, наставник решил, что несостоявшимся богиням тоже не перечат.
В основном же новости касались Мартина. Друг быстро шел на поправку и уже находился в Школе. Он бы тоже приехал, но в отличие от нас, привилегий отлынивать от учебы у него не было. Так что с воссоединением нашей троицы придется повременить.
Илана уехала через два дня, о чем очень сожалела, но подготовка к свадьбе требовала её присутствия, иначе, оставшаяся без присмотра Кларисса, могла такого натворит!
За своими мыслями я не заметила, как дошла. Возле нашей калитки, переминаясь с ноги на ногу, действительно стоял гонец в родовых сине-зеленых цветах королей Манрия.
— Здравствуйте, — вежливо сказала я, подходя. — Вы ждете меня?
Мужчина, а скорей молодой парнишка лет двадцати с теплыми карими глазами и веснушками на носу, повернулся ко мне и застыл, перестав, кажется, даже дышать.
Я против воли поморщилась. Теперь так на меня реагировали почти все, кто видел впервые. А сказать спасибо за это надо моей любимой мамочке. Видя, что её дитя хандрит не на шутку, она, желая отвлечь меня, вновь начала приобщать дочь к знахарству и травничеству. И как-то попросила меня припомнить то зелье, что придало моим волосам столь оригинальный окрас.
Ну, я и припомнила на свою голову — в прямом и переносном смысле.
Решив, что моему отвару не хватает некоторых ингредиентов, она внесла в него свои корректировки. В итоге, как всегда, досталось мне. Теперь волосы мои, достигавшие талии, потеряли свои ярко-изумрудный цвет, к которому я уже привыкла, приобретя вместо него насыщенный темно-зеленый, какой бывает у нефрита или листьев сирени. Дополнительным эффектом стало то, что волосы ни с того ни сего начали виться на концах. Мне и так было нелегко с ними справляться, а теперь я готова была впасть в отчаяние. Мама на это безобразие только пожимала плечами и винила во всем меня (ну, да конечно, кто здесь умная и мудрая знахарка, а кто — бестолковый анимаг?), а папа лишь тихо посмеивался над результатами эксперимента, ну то бишь мной.
Однако и это было полбеды. Картину довершали мои глаза. Ну, хотя бы здесь вины моей матери не было (слава богу!). Они начала меня цвет. Стоило мне разозлиться, загрустить или обрадоваться (что было теперь для меня роскошью), как в зелени радужки появлялись вполне видимые и мерцающие золотистые искры, которые разгорались тем больше, чем сильнее были охватившие меня эмоции. Иногда, в порыве злости, они превращались в расплавленное золото с изумрудным ободком по краю. С тех пор, как я вернулась в село, никто, за исключением родителей и Иланы, не мог смотреть мне в глаза. И это жутко раздражало (и из-за этого янтарные вспышки становились еще больше), так как я привыкла при разговоре смотреть собеседнику в лицо. Но со временем я смирилась и перестала обращать внимания, понимая, что это не исправишь и не уберешь никакой магией. Ведь это была память о нём…
Прикосновение к плечу заставило вздрогнуть, и я поняла, что мужчина, оправившись от шока, уже некоторое время пытается меня окликнуть.
— Да? — сглотнув появившийся в горле комок, спросила я и подняла глаза. Тот протянул мне конверт и отвел взгляд. М-да, мой нынешний вид нисколько не вдохновлял противоположный пол.
— Её высочество Илана Феолиция Манрийская и принц Шанин Арантур Де-варо приглашают вас на своё венчание. Мне велено передать вам приглашение и дождаться ответа.
Я взломала восковую печать и пробежала глазами по всего лишь одной имевшейся там строчке:
«Жду тебя. Не приедешь — убью».
Я усмехнулась. В этом была вся Илана. Она терпеть не могла писать письма, и если бы у неё была возможность, то просто бы прислала говорящую ворону, но, спорю, Кларисса вкупе со своей маман настояли на соблюдение всех формальностей.
— Передайте принцессе Илане, что я обязательно буду на торжестве, — кивнула я. — Может быть, вы желает зайти в дом, отдохнуть с дороги.
Он не желал. Я видела это по выражению его лица. Вот так, большинству людей стало неудобно в моем обществе. Я даже перестала походить на кикимору, к чему так стремилась. Теперь я была неизвестно что, зверюшка али чудо заморское.
Я стояла возле дома и смотрела, как быстро удаляется на лошади гонец. Когда он скрылся за рощей, я вздохнула и пошла в терем.
В путь я отправилась через неделю, при этом не в Яснамар, как планировала вначале, а в Мираславль. На днях от Мартина прилетел голубь с посланием, где друг предлагал воспользоваться для перемещения в Манрий магическим порталом, недавно установленным в Школе Магии. Идея мне понравилась. В Яснамаре тоже был свой стационарный телепорт, правда, он находился не в самой Белой песне, а в магическом отделении города. Этот вариант сокращал продолжительность нашего возможного путешествия до трех дней, которые мне понадобятся, чтоб добраться до Школы.
И если уж говорить начистоту, у меня не было никакого желания ехать по тем местам, в которых я была пять месяцев назад.
Чемпион бодрой рысцой шел по утоптанному тракту, всхрапывая и время от времени дергая уздечку. Из ноздрей его бархатного носа вырывались теплые облачка пара. Дорога стелилась ровно, проходило по известной мне местности, и я не предполагала никаких неожиданностей или осложнений. Вдоль Столичного тракта было полно небольших селений, в которых меня хорошо знали и с радостью пускали на ночлег. Поэтому ехать я не боялась, да и ощутимая поддержка в безликом лице (прощу прощения за тавтологию) Лазаря грела душу.
Рука по старой привычке потянулась к браслету, скрытому от посторонних глаз перчаткой. Не удержавшись, я сняла её и взглянула на украшение. Рядом с ним на коже были заметные шрамы от ожогов по кругу всей кисти. Само серебро тускло сияло в лучах солнца, а голубой амшир мог поспорить цветом с ясным осенним небом.
Кончики пальцев нежно прошлись по ободку. Боже, сколько раз я вот так сидела и смотрела на него, и сердце сжималось от невыносимой боли и чувства вины. А душа по привычке кричала: Я СДЕЛАЛА ОШИБКУ!!!
Самую большую и непоправимую в своей жизни. Теперь я знала это точно. Как я могла поверить Кайрону? Как могла позволить втравить во всё это? Почему не пошла к Рейну и не поговорила с ним? Я ведь знаю, он любит… любил меня, возможно, всё могло быть по-другому. Господи, да я уверена, что всё было бы по-другому.
