На секунду она задумалась над тем, как он запрограммирован и что с ней сделает, когда поймает… А может, он просто пройдет мимо?

Вдруг робот поскользнулся и потерял равновесие. Не удержавшись, он свалился на палубу, как мешок с костями.

Какое-то мгновение он корчился на спине, как гигантское насекомое, потом выпрямился, встал на ноги и двинулся на девушку.

Стен не мог ничего поделать. Ему оставалось только наблюдать. Он так впивался пальцами в ладони, что расцарапал их до крови, пока следил по монитору за Джулией…

В последнее мгновение ей удалось ускользнуть и затеряться среди металлических плоских заготовок в конце прохода. Норберт завопил от ярости, когда Джулия захлопнула дверь у него перед носом. Робот принялся крушить дверь, но замок не поддавался, и он сосредоточился на петлях.

Тем временем Джулия изо всех сил бежала по загроможденному отсеку, умудряясь каким-то образом огибать детали механизмов и ящики. Это походило на бег с препятствиями.

Стен следил за ней по монитору. Маленькая серебристая точка изображала Джулию, а голубая черточка Норберта.

— Давай, Джулия! — бормотал он. — Не подпускай робота так близко! Открой пожарный кран и брызни в него водой!

Но девушка продолжала бежать. Казалось, она собралась установить новый мировой рекорд. Стен никогда не замечал, что она так легка и грациозна. Джулия уже добралась до дальнего конца помещения, к самому выходу, но Норберт был всего в пяти футах и тянулся к ней ужасными лапами с острыми когтями. Джулия остановилась, и Стен ничего не мог поделать. Потом она быстро нагнула голову и проскользнула между ногами существа, удивив его.

Девушка сделала два больших прыжка, и на какое-то мгновение показалось, что ей удалось избежать опасности. Но Норберт успел развернуться и бросился за ней, как танк. Из пасти — с острыми, как иголки, зубами — вырвался короткий крик.

Вот и все. Больше отступать было некуда.

Чудовище подходило к ней, чтобы убить.

— Джулия! — крикнул Стен. — Ради Бога!

И в последнее мгновение девушка приказала чудовищу:

— Стоп! Аннулируй инстинкты хищника! — Норберт застыл. Он втянул пожирательные трубки и сомкнул челюсти. Джулия добавила: — Вернись к стандартной программе!

Она отвернулась от застывшего чудовища и пошла по коридору к Стену, который все еще неподвижно сидел в большом командирском кресле у компьютера.

На контрольном пункте, откуда Стен наблюдал за Джулией по монитору, раздался вздох облегчения. Он знал, что Джулия, приняв душ и переодевшись, присоединится к нему. У него оставалось время, чтобы проверить состояние людей, погруженных в сон, а потом они с Джулией смогут заняться другими делами.

Он прошел через широкую дверь в короткий коридор и оказался в длинной, серой, яйцеобразной комнате, где находились спящие. Мерцающий свет был приглушен. Стен слышал лишь глухие покашливания. Казалось, мужчины лежали в больших стеклянных гробах с крышками. Трубки и электрические провода вели к распределительному щиту, вделанному в стену. Весь этот лабиринт проводов обеспечивал работу приборов, которые отмечали отклонения, проверяли состояние сердца, мозга, дыхания, каждый час делали анализы крови и содержимого желудка и вычерчивали диаграммы общего обмена. Для стабильности окружающей обстановки необходимо было знать состояние каждого члена экипажа. На другом щите отмечалась активность сна: почти всем членам команды снились кошмары, а это могло привести к психическому срыву.

Здесь все было в порядке. Люди лежали в своих гробах. Некоторые вытянули руки вдоль туловища, некоторые скрестили их на груди. Каждый второй сжимал кулаки, что свидетельствовало о психопатологии. Пережитые события так глубоко залегли в подкорках мозга спящих, что их мысли невозможно было прочитать даже с помощью приборов и датчиков.

Их путешествие должно было продолжаться две недели. По космическим меркам, не так уж и долго. Людей без ущерба для их здоровья можно было разбудить в любой момент. На многих кораблях предпочитали погружать команду в сон, если полет длился больше недели. С одной стороны, это позволяло экономить воду и еду, которых всегда не хватало. С другой стороны, сон берег людей от бед. Ведь если кто- то из членов экипажа ломал, к примеру, ногу, то трудно было оказать ему на корабле квалифицированную медицинскую помощь.

Стен радовался, что в данный момент ему не приходилось ни с кем спорить. Однако его не радовало, что Хобан предпочел погрузиться в сон вместе с экипажем. Маковский предпочел бы коротать время за разговорами с капитаном.

— И мне бы этого хотелось, — признался Томас. — Но, если честно, мне сон необходим, ведь чертовски важно восстановить силы.

Хобан переживал не лучшие времена после того, как его отстранили от командования. И вместо того чтобы бороться, он стал пить. Эту привычку он не бросил и на службе. Но даже с помощью всех этих регистрирующих приборов, которыми набит любой космический корабль, трудно было определить, насколько он пьян и пил ли он вообще. Все зависело от индивидуальной алкогольной толерантности. Даже свидетели, корабельные офицеры, не могли прийти к единому мнению по поводу того, что происходит и чего можно ожидать от Хобана.

Если все происшедшее огорчило следственную комиссию, то Хобан просто сходил с ума от горя. Он не мог точно вспомнить, что случилось в тот чертов час. Защитные механизмы заблокировали память, мешая ему докопаться до истины, которая могла погубить его.

Искусственный сон был прекрасной возможностью вбежать из мира действий и судей в мир безвременья и остаться там, раздумывая о вопросах морали. Хобану это было необходимо.

И теперь Стен смотрел на приходящего в сознание капитана. Конечно, Маковского огорчало то, что разговаривать он мог только с Джулией и Гиллом. Безусловно, он очень дорожил девушкой и просто сходил по ней с ума, но в то же время сознавал ее ограниченность.

Она прошла суровую школу жизни, но очень слабо разбиралась в науках, и хуже всего было то, что ее совсем не интересовали искусство и психология. По мнению девушки, наивысшими ценностями являются материальные. Она считала, что со стороны Стена глупо спрашивать ее о том, во сколько она оценит закат солнца или горы, освещенные первыми лучами солнца, или сколько стоит соловьиная песня. Однако Маковский прекрасно сознавал, как и большинство нормальных людей, что очень часто переоценивает то, что ему нравится, и недооценивает то, что любят другие.

Да и с Гиллом можно было говорить не обо всем. Андроид демонстрировал блестящие знания в науках и прекрасно разбирался в истории и философии. Тем не менее он не умел судить и жалеть. Для Гилла жизнь была такой же понятной, как физическая формула. Он не обращал внимания на эмоции, хотя Стену иногда казалось, что со временем это изменится.

Приняв душ и переодевшись, Джулия высушила волосы и присоединилась к Стену на главном контрольном пункте.

— Как я тебе нравлюсь? — поинтересовалась она.

Стен взял себя в руки и обычным тоном произнес:

— Очень нравишься. Сегодня ты прихорашивалась на пятнадцать секунд дольше, чем вчера. Продолжай в том же духе, и тогда не будет заметно никаких следов твоих схваток с Норбертом.

— Норберт и вправду очень хорош, — отдала должное противнику девушка. — Он уворачивается быстрее, чем я. И еще я уверена, что он более ловок, чем его живой оригинал.

Под живым оригиналом подразумевались чужие, наломавшие на Земле немало дров.