мама.
— Привет, Колетта, —кивнула матушка. — Красивые сережки. А госпожа Лада дома?
— Для
Когда матушка шагнула в алый полумрак, ее встретил хор приветственных возгласов.
— Что? Ты здесь уже бывала? — спросила нянюшка, рассматривая розовую плоть и белые кружева, составляющие большую часть обстановки.
— О да. Госпожа Лада — моя старая подруга. Практически тоже ведьма.
— Но… да
Следует признать, нянюшка испытывала некое странное раздражение. Она с готовностью отдала бы матушке пальму первенства в том, что касалось вопросов магии и головологии. Однако она была твердо убеждена, что имеются очень специальные области, которые являются ее, нянюшки Ягг, территорией. И в подобных вопросах матушке не только не полагается ориентироваться — ей не полагается даже
— О да, — невозмутимо ответила матушка. Терпение нянюшки лопнуло.
— Это доходный дом, вот что это такое! Место с крайне дурной репутацией!
— Отчего же? — удивилась матушка. — — Совсем напротив. Насколько мне известно, о заведении госпожи Лады отзываются очень хорошо.
— Так ты
Матушка иронически приподняла бровь.
— Тебя? Великую изобретательницу Клубничной Насадки?
— Да, но…
— Все мы живем, как живем, Гита, и каждый крутится, как умеет. Ведьмы, знаешь ли. тоже не в особом почете.
— Разумеется, но…
— Прежде чем осуждать кого-либо, побудь с часок в шкуре этого человека. — Матушка едва заметно улыбнулась.
— Нет уж, уволь. В
Ну вот, опять… Матушка умела повернуть спор так, что вы начинали спорить сами с собой. Это не могло не раздражать. Как правило, вы открывали самого себя с абсолютно неожиданной стороны .
— К тому же здесь очень любезное обращение и мягкие постели, — добавила матушка.
— И, наверное, теплые, — сдалась нянюшка Ягг. — А над оконцем всегда горит такой милый фонарик.
— Уф, Гита Ягг, честное слово. Мне всегда казалось, тебя ничем не проймешь.
— Пронять меня действительно невозможно, — согласилась нянюшка. — Но по натуре я очень впечатлительная женщина.
Доктор Поддыхл, управляющий хором, сурово посмотрел на Агнессу поверх очков.
— Как известно, ария, гм-м, «Прощание», — произнес он, — представляет собой, так скажем, небольшой шедевр. Нет, не из оперных вершин, и все же весьма памятная вещица.
Его глаза увлажнились.
— «Квеста маледетта, — поет Йодина, обращаясь к Пикадилло и выражая этими словами всю боль своего расставания с ним. — Квеста маледетта порта си блоккккккка, си блокка сомунке ло фаччччч- чо!..»
Он прервался. Последовала пронзительная сцена протирания очков носовым платком.
— Когда эту арию исполнила Хихигли, все зpители в зале, все до единого, обливались слезами, — пробормотал доктор. — Я некогда попал на ее выступления. Именно тогда я и решил, что посвящу жизнь… о, великие дни, славные дни.
Он положил очки и шумно высморкался.
— Итак, давай пройдемся по партитуре еще раз, — сказал он, — просто чтобы ты поняла, как должна звучать эта ария. Андре, начали.
Молодой человек, которого против его воли заставили аккомпанировать на фортепиано в репетиционном зале, кивнул Агнессе и заговорщицки подмигнул.
Она притворилась, что не заметила этого, и с подчеркнутым вниманием принялась слушать Поддыхла, который объяснял ей партитуру.
— А теперь, — заключил он, — посмотрим, что получится у тебя.
Передав ей партитуру, он кивнул пианисту.
Агнесса спела арию — по крайней мере, ее начало. Вскоре Андре прекратил играть и прижался головой к клавишам, пытаясь подавить рвущийся наружу хохот.
— Гм-м-м… — произнес Поддыхл.
— Я что-то сделала не так?
— Ты пела тенором. — Сказав это, Поддыхл сурово посмотрел на Андре.
— Она пела
— А не могла бы ты исполнить арию так, как ее исполнила бы, э-э, скажем, Кристина?
Снова заиграла музыка.
— Квеста?! Маледетта!!.
Поддыхл всплеснул руками. Плечи Андре тряслись от хихиканья.
— Да, да. Очень точное наблюдение. Осмелюсь заметить, ты абсолютно права. Но давай попробуем еще разок. И на этот раз, пожалуйста, спой эту арию так, как ты считаешь ее нужным петь.
Агнесса кивнула.
Снова начали…
…И закончили.
Поддыхлу даже пришлось сесть. И почему-то он упорно прятал от нее свое лицо.
Агнесса стояла, вопросительно глядя на доктора.
— Э-э. Ну как? — спросила она.
Доктор не ответил. Вместо этого со своей табуретки поднялся Андре и взял ее за руку.
— Пожалуй, сейчас лучше будет оставить его одного, — тихонько произнес он и потянул Агнессу к двери.
— Что, так плохо?
— Дело в том… вернее, наоборот, дело совсем не в этом.
Поддыхл поднял голову, но взгляда Агнессы он упорно избегал.
— Ну, что я могу сказать… — пробормотал он. — Не мешало бы поработать над «р». И побольше уверенности на высоких нотах. А так, очень даже ничего…
— Да, конечно, я буду работать…
Андре вытолкал Агнессу в коридор, захлопнул дверь и повернулся к ней.
— Это было
— Я даже не знаю, кто
— Как, ты и этого не знаешь?
— Понятия не имею.
Андре перевел взгляд на партитуру в ее руке.
— Я не очень хорошо знаю язык, но думаю, что начало звучит примерно так:
«Дверь проклятая застряла,
Дверь проклятая застряла,
Хоть в лепешку расшибись.
Висит табличка «на себя», вот я и тяну.
Но может, все наоборот и мне нужно толкать?»
Агнесса сморгнула.
