Бадья широко улыбался, а лицо его было обрамлено крупными бисеринами пота.

— А, Пердита, — произнес он. — Садись, милочка, садись. Э-э. Ну, как тебе у нас? Нравится?

— Да, большое спасибо, господин Бадья, — покорно ответила Агнесса.

— Отлично. Просто замечательно. Ну разве это не здорово, а, господин Зальцелла? Доктор Поддыхл, правда это чудесно?

Агнесса посмотрела на три обеспокоенных лица.

— Мы все очень рады этому, — продолжал господин Бадья. — И в этой связи у нас к тебе есть поразительное предложение. Не сомневаюсь, твое пребывание здесь станет еще чудеснее.

Агнесса внимательно изучила лица собравшихся.

— Да? — настороженно произнесла она.

— Ты ведь у нас, э-э, совсем недавно. И все же мы решили позволить тебе, э-э-э… — Бадья сглотнул и в поисках поддержки оглянулся на Заль-целлу и Поддыхла. — Позволить тебе исполнить партию Йодины в сегодняшнем представлении «Тривиаты».

— Да?

— Гм-м, Это весьма важная роль, тем более что именно Йодиной исполняется знаменитое «Прощание» …

— О-о. Да?

— Э-э… но тут есть, э-э… как бы… нюанс… — Наконец сдавшись, Бадья беспомощно посмотрел на главного режиссера. — Господин Зальцелла?

Зальцелла склонился к Агнессе.

— Понимаешь ли… гм, Пердита… мы хотели бы, чтобы ты, понимаешь ли, спела Йодину, но, как бы сказать, роль ее будет играть… другой человек…

Агнесса внимательно слушала объяснения. Она будет стоять в хоре, прямо позади Кристины, а Кристине будет велено петь очень тихо. Такое делалось уже не раз и не два, объяснил Зальцелла. И вообще, это делается гораздо чаще, чем принято думать, — когда у исполнителя болит горло, или когда оно ни с того ни с сего пересохло, или когда исполнитель является настолько пьяным, что едва может стоять на ногах, или когда происходит что-нибудь вроде того баснословного случая, ну, много лет назад, когда человек, играющий главного героя, просто взял и скончался во время антракта. Но свою знаменитую арию он все равно исполнил: спину ему подперли метлой, а челюсти открывали посредством шнурка.

И в этом нет ничего безнравственного. Ведь шоу должно продолжаться.

Кольцо оскалившихся в отчаянных улыбках зубов все сужалось и сужалось.

«Сейчас я встану и уйду, — вдруг подумала Агнесса. — А эти рожи пусть остаются здесь, вместе со своим Призраком. Да, уйду, и никто меня не остановит…»

Однако идти ей некуда — разве что вернуться домой.

— Да, э-э, да, — проговорила она. — Я, в принципе… Э-э… Но к чему столько сложностей? Я вполне могу сыграть эту роль сама, и сама же исполню партию Йодины.

— Разумеется, но, видишь ли, у Кристины… э-э… у нее… больше сценического опыта…

— …Технических навыков…

— …Умения вести себя на сцене…

— …Она обладает очевидными свойствами лирической героини…

— …И без труда влезает в платье… Агнесса опустила глаза и воззрилась на свои большие ладони. Она чувствовала, как краска стыда начала свое победное шествие снизу вверх. Словно варварская орда, она сжигала все на своем пути.

— В общем, мы бы хотели, чтобы ты, как говорится, стала призраком Кристины… — подвел итог Бадья.

— Призраком? — переспросила Агнесса.

— Это такой сценический термин, — объяснил Зальцелла.

— А. понятно, — ответила Агнесса. — Да. Ну что же, конечно. Разумеется, сделаю что смогу.

— И это чертовски хорошо, — сразу расслабился Бадья. — Поверь, мы этого не забудем. В ближайшем же будущем подыщем тебе какую-нибудь более-менее подходящую партию. Да, а еще тебе надо будет порепетировать немножко с доктором Поддыхлом. Роль Йодины не так уж проста.

— Э-э… Думаю, я с ней довольно неплохо знакома, — неуверенно произнесла Агнесса.

— В самом деле? Откуда же?

— Я… я брала уроки.

— А вот это совсем замечательно, милочка, — восхитился господин Бадья. — Ты времени зря не теряешь. Мы под большим впечатлением. Но все равно обязательно встреться с доктором Поддыхлом…

Агнесса встала и, по-прежнему не поднимая глаз, величественно выплыла из комнаты. Поддыхл вздохнул и покачал головой.

— Бедняжка, — произнес он. — Слишком поздно родилась. Раньше в опере роль играл только голос. О, какие великие сопрано тогда были! Примадонна Виолетта Хихигли, примадонна Кларисса Кричандо… Где-то они теперь, иногда думаю.

— В деревнях коровам поют, — ухмыльнулся Зальцелла. — Надо идти в ногу со временем.

— Эта девушка способна возродить великое «Кольцо Бабалунгов»! — продолжал Поддыхл. — Вот это была опера.

— Три дня ругани между богами и двадцать минут запоминаемых мелодий? — уточнил Зальцелла. — Нет уж, благодарю покорно.

— Но только представь, она на сцене и исполняет роль Гильдабруны, главной валькирии!

— Представляю. Ничего себе картинка. Но мне кажется, этой девице куда больше подойдут партии гнома Ноббо и, допустим, верховного бога Ио.

— Славные были деньки, — Поддыхл печально покачал головой. — Тогда была настоящая опера. Помню, однажды примадонна Веритази затолкала музыканта в его собственную трубу за то, что он посмел зевнуть во время ее пения…

— Да, да, но мы-то живем в век Летучей Мыши!

С этими словами Зальцелла поднялся. Он опять посмотрел на дверь и покачал головой.

— Просто поразительно, — произнес он. — Как вы думаете, она сама-то осознает свои размеры?