отчаянно, в духе Марлона Брандо и парижских крыш. Не зря говорят, что секс - лучшее лекарство. А Ижен долго что-то нашептывал мне: что Город совсем не страшный и мне нечего бояться, раз мы встретились и здесь есть человек, который меня любит… А я смеялась и ему совсем-совсем не верила. Я проснулась и ткнулась носом в плечо Ижена. Он был такой же, прежний, только исчез с плеча шрамик, белый, почти такой же как у меня. Мы шутя называли эти шрамики братскими метками. Я легонько укусила его в плечо, туда где был шрамик. Ижен лениво открыл глаза, но быстро проснулся окончательно и присвистнул: - Ого… Когда прическу сменила? Ночью, что ли?… В зеркало посмотрись, царевна-лягушка. Сразу признаюсь - найду старую кожу, придется разводить костерчик и устраивать ночь Гая Фокса… Я взглянула в зеркало. На меня из него смотрела незнакомая женщина - высокая, подтянутая и энергичная. Правильные черты лица, немного утомленные собственной красотой. Не идеал, нет - циничный прищур бывалого снайпера, вызывающий морщинки в уголках глаз, добрый дорогостоящий тридцатник, упрятанный под хорошей косметикой. Ободок татуировки на плече. Это - я? Н-да… Старовата, конечно… Я с недоверием провела рукой по носу - от высокой переносицы к хищно подрагивающим крыльям - так и есть - маленький, незаметный глазу шрамик. Пластическая операция для бывшей бабушки-еженьки, значит? И прежние - зеленые, злые, голодные глаза бродячей кошки. Ижен поднялся и обнял меня. Я только теперь поняла, что же в нем было неправильно - Игорь, до того невысокий, задевал подбородком мою стильно стриженую макушку. Бывает - Не удивляйся, котяра…Всё, что нас не убило, сделало нас сильнее. И привлекательней, - он выставил на показ прирученную стаю белых зубов, поцеловал меня в макушку и улыбнулся. - Давай, подружка дряхлая моя, устраивайся… Я зайду вечером, прогуляемся, выпьем, познакомишься с местными достопримечательностями… - Шоу должно продолжаться? Даже несмотря на то, что ты для меня выступил в роли Харона? Ну-ну… - Типа того, - хмыкнул Ижен. Родная 'одиночка' в кирпичной пятиэтажке решила, что зеркало меня потрясло мало. Мне все больше нравилась эта дамочка в Чистилище - судя по квартире, здесь жила совсем не та я, к которой привыкли мои друзья и соседи. Та, что здесь жила, была сильной, независимой и одинокой. Очень одинокой. Не в постели, нет - ее простыни хранили десятки чуждых этой квартире мужских запахов… Она ценила свое одиночество и свою тоску - и явно была стервой. Я бы никогда не рискнула окунуться в такое одиночество… Начнем с того, что здесь моя небольшая комната была перегорожена черно-серой японской ширмой с изображениями то ли галок, то ли ворон. В полусумрак, царящий в чистилище, сложенная наполовину ширма и два офорта с такими же черно-серыми птицами на стенах вписывались идеально. Ковровое покрытие было тоже идеально серое. Мебели - минимум - раздвижной шкаф, комод с пресловутым зеркалом-обманщиком и широкий матрас на полу, застеленный черно-серым покрывалом со сценами охоты. Никаких мелочей, никаких фотографий в сентиментальных рамочках… И в то же время не пусто, не уныло - стильно и стервозно, да. Впрочем, вру - две фотографии я все же обаружила. Точнее, я сначала приняла это за фотографии, и только потом поняла, что это с фотографической точностью выполненные тушью рисунки - на одном был изображен светловолосый юноша, протягивающий к смотрящему ладони. Юноша был красив - удивительно красив - правильные черты лица, классический римский нос, томные глаза. Эти глаза и привлекли мое внимание - даже на черно-белом рисунке было видно, что они ярко-синие, почти бездонные. На втором рисунке, явно списанном с какой-то старой иконы, неслись четыре всадника на разномастных конях… Две девушки и два юноши, насколько я могла судить. А за их спиной вставала стена сумрака.

…Я отлично выспалась на застеленном идеально белым бельем матрасе, даже несмотря на полное отсутствие подушки. Я раскрыла все секреты ящиков комода, превратив почти пустую квартиру в филиал магазина мод, я влезла в душ (странно, но он работал) и вылезла из него совсем новая. У меня было ощущение, что в этой моей одиноко-стервозной жизни все карты, до самой последней, обтрепанной по краям шестерки, прежние, как и мое голодные злые глаза. Я счастливо рассмеялась этой жизни - Я-новая, сильная и независимая, а Я-старая хмыкнула, отметила, что слава Кассандры еще никому не принесла счастья и тоже засмеялась - менее уверенно, но более открыто. Что ж, мы убедились в наличии жизни после смерти. Ижен пришел очень вовремя - я как раз свыклась с мыслью, что, даже умерев, я буду продолжать любить бананы, радоваться хорошему сексу и делать глупости. Я автоматически посмотрела на часы и усмехнулась своим пятнадцати минутам второго - привычка смотреть на часы выжжена в моем подсознании как клеймо. - Куда поедем? - спросила я. Во мне кипела бурная радость от того, что даже если я мертва, я чувствую себя вполне живой… - Тебе не всё равно? - Ижен привычно усмехнулся и приглашающе распахнул дверцу на ладан дышащей 'волги'. Я привычно удивилась тому факту, что при моей жизни Игореха водить не умел. Удивление вышло вялое и неубедительное. - Что-нибудь тебе уже понятно? Кроме того, что мы оба - неудачники? - Ижен явно ждал от меня привычного многословия. Пришлось разочаровать. - И да, и нет, - протянула я. - Жду объяснений. Ижен засмеялся. Синие сумерки плыли мимо. Я поняла, что высматриваю знакомые силуэты вечно куда-то спешащих прохожих, но их не было. И было холодно - в квартире новой-меня из теплых вещей обнаружилась пара свитеров и легкая темно-серая шубка, но ни шубка, но ни свитера не спасали от промозглого холода. Я оглянулась на Ижена и его легкую, на 'рыбьем меху' куртку… Он перехватил мой взгляд, как паук муху. - Тут дело в тебе - иллюзия, что шубка спасет, развеется через пару дней. Носи что хочешь, холод внутри прячется… - ага, вот оно, напоминание о том, что я все-таки мертва… он грустно усмехнулся. - Н-да, а чего нас бояться-то… Мы ехали вниз по Центральному, к собору, картина не менялась: тёмные здания, похожие одно на другое, редкие-редкие огни - кажется, от костров. Город казался миражом, не было ни птиц, ни бродячих кошек. Я обратила внимание на рекламный щит - грешник, сгорающий в костре и надпись - 'одумайся'. Откинулась на сиденье, задумалась. Ситуация, выпущенная за пределы моей квартиры, требовала большего терпения. - А, ладно… Пусть будет… - О, здравомыслящий человек. Ты первая, кто так реагирует - после меня, конечно, остальные в себя от недели до месяца приходят. Я рад, что в тебе не разочаровался…- он радостно засмеялся. В его слегка истеричном голосе мне почудились безумные нотки. - Что же это, Ижен? - мой собственный голос звучал, как испортившаяся пластинка. - За что это нам? Как награда или как наказание?. - А это уж как ты сама решишь, красавица… Ты уже поняла, да? - разочарованно спросил он. - Это не конечный пункт, да, Игорь? Я должна найти дорогу дальше? - Уйти куда хочешь - если сможешь, конечно, вот наша главная награда - глаза его горели безумным огнем и он, кажется, ждал от меня того же. А мне было страшно - я слишком хорошо знала, чем кончаются такие истории, когда ты уверен, что можешь что-то изменить. - Это великолепное место, котенок! Тебе обязательно понравится здесь, я же знаю… - Я не хотела, Ижен! - мне пришлось закричать. - Я не хотела!!! Я домой хочу… К Алиске… - я уже шептала и всхлипывала. - Горька, отвези меня домой, пожалуйста… Он помолчал. Потом сказал, как ребенок, у которого отобрали леденец. - Ирка, что же ты… Мы же с тобой всегда мечтали - быть не как все… И ты хотела. Не Валинор, конечно, но вполне себе Ехо… Фактик. Хоть и печальный. Действительно - сама хотела, вот и получай, фашист, гранату. - Ты же сама хотела, - прочитал мои мысли Ижен. - Сама! Начиталась книжек, кричала, что с собой покончишь - а теперь я не я, да? Не пойдет, красавица, ты не крыса, и с корабля тонущего бежать можно только в море. Да, мне хотелось…Выйти ближе к ночи из дома, поймать тачку и все бросив уехать - сжечь все с таким трудом построенные мосты и начать жизнь заново. Я хотела, честно. Меня услышали. Но… не такой ценой, я не хочу быть лишь призраком, воспоминанием… - Ну и? - Ижен, живой Ижен привычно усмехнулся. Я опустила голову. Мне было все равно, уже все равно. Жизнь невозможно повернуть назад. И смерть тоже. - Ты прав. Ты, как всегда, прав… Город плыл за окном. Не пустыня - заброшенный пустырь, с игрушками, уже не нужными выросшим и не играющим в демиургов детям… Вечная осень, сухие листья, перекати-поле вдоль дороги. И - холод. Вечный осенний вечер… - Здесь всегда сумерки? - спросила я. Молчание осязаемо висело в воздухе и мне хотелось его разрезать, как ножом. Даже бессмысленным вопросом, на который я знаю ответ. - А то! И твой любимый привкус рябины и дыма от сгоревших листьев у воздуха… - Ижен был мрачен. - Рай для одиноких потерянных сердец, да и только… - И перекати-поле на обочинах… Я хочу снова увидеть рассвет, Горька… И солнце. - Здесь не бывает солнца, котенок. Никогда. Добро пожаловать в Чистилище! Ты довольна, ты сможешь устоять перед лицом и гневом Господа? Нет, Ижен… Я не готова… ??.??.????. Явление Агнца - Не боишься? - Не боюсь… а народу там много? - Человек пятьдесят.. по праздникам двести собирается… всего по городу около тысячи, наверное, но многие слишком легко становятся отшельниками… Он наклонился и легко поцеловал меня в щеку, - Смелее, котенок, здесь любят таких, как ты - еще не отчаявшихся, - и подтолкнул в спину, в сторону темной деревянной двери. Кажется, в моем родном городе здесь было старое кафе-мороженое… Сначала был дым. Темный дым, провисающий кольцами, волнами поднимающийся к потолку. Дым был такой же серый, как и воздух на улице, и я неуверенно шагнула в него. Потом был голос - слегка хрипловатый, но сильный и уверенный, он