— Боже милосердный, — пробормотал я.

— Да, такие вот дела… Но в конце концов я вырос, все забылось. Вернулся в нашу фирму и принял дело у старика. Теперь я сама респектабельность. С семьей тоже все в порядке: жена, двое детей. Собаки, правда, нет — у меня на них аллергия.

Я прыснул.

— Что такое? — Солли притворился оскорбленным.

— Прости, — проговорил я сквозь смех. — Просто… как ты думаешь, почему меня это не удивляет?

Бенни Соломон покачал головой. Он знал почему.

Солли чихал без остановки всю дорогу, пока мы пробирались вдоль опушки, стараясь остаться незамеченными.

— О господи, да уймись же ты наконец! — прошипел Зик.

— А что я могу сделать? — отозвался Солли. — Проклятая жимолость!

Это растение в изобилии росло на опушке леса. Очередная попытка Солли справиться с напастью закончилась оглушительным залпом, откинувшим его голову назад.

Зик резко развернулся и бросил на приятеля уничтожающий взгляд.

— Послушай, — примирительно сказал я, — у него аллергия. Он не может с этим справиться. Чем быстрее мы пройдем мимо жимолости, тем скорее он утихнет.

Зик, хмыкнув, снова повернулся к Холму Девочек и двинулся ускоренным шагом. Солли, изо всех сил стараясь не чихать, следовал за ним по пятам; я держался рядом. Джеффри отставал все больше, его уже едва можно было разглядеть в ночном сумраке.

Тень дуба давала приятную прохладу посреди жаркого летнего мэрилендского дня.

— Как ты думаешь, Зик придет? — спросил я у Солли.

— Ты что, не знаешь?

— Чего я не знаю?

— Зик помер, дружище. Разбился на мотоцикле в девяносто четвертом.

Я раскрыл рот, но не смог издать ни звука. Не то чтобы мы так уж близки — черт возьми, я его и не видел-то с детских лет, — но, несмотря на это, ощущение было такое, словно я лишился какой-то важной части себя.

— Не могу поверить, что ты ничего об этом не слышал. Об этом трубили все СМИ. Слетел со своим байком с эстакады прямо навстречу потоку на четыреста девяносто пятой магистрали. Кровищи было море — на радость прессе.

— До балтиморских газет, должно быть, не дошло. — Джеффри, Зик и Солли в те времена жили в округе Колумбия, я же был из Балтимора. — А про Зика что-нибудь говорили? Что он делал-то все эти годы?

— Да ничего особенного не говорили. Только то, что он почти не вылезал из тюрьмы. Похоже, ему пришлось малость потяжелее, чем нам, когда его выперли из лагеря. У него-то не было семьи…

Зик не стеснялся в выражениях, когда речь заходила о том, как с ним обращались его приемные родители.

— Да ну, брось ты, Зику вообще было на все наплевать. Он и Джеффри не так уж любил.

— Подозреваю, что он водил нас за нос.

Какое-то время мы сидели молча, и я не сомневался, что Солли думает о том же, что и я: об этом буйном пареньке, который постоянно подталкивал нас к неприятностям, но никогда не давал окунуться в них с головой. Меня всегда восхищал его пофигизм. Что ж, видимо, у всех есть свой предел прочности.

— По крайней мере это произошло быстро, — произнес Солли.

— Да уж.

— И, слава богу, ему больше не надо жить с постоянным чувством вины.

Я поглядел на морщинки, залегшие на лице старого друга.

— Да, это было бы неплохо, верно?

Солли кивнул.

— Кошмары до сих пор снятся, хотя и не так часто, как раньше.

— У меня то же самое.

— Нельзя было позволять ему так отстать…

Солли бросил тщетные попытки подавить неизбежную реакцию на вездесущую жимолость и разразился громким продолжительным чихом. К этому времени мы были уже на полпути к вершине Холма Девочек, и нас легко могли услышать.

Зик развернулся на каблуках и уставился Солли прямо в лицо.

— А ну заткни свое сопло, Соломон, не то я сам его заткну! — Он занес кулак.

— Да брось ты, Зик, — умолял я. — Он же не нарочно!

— Какая разница, нарочно или не нарочно? — рявкнул Зик. — Проклятье, вожатые на холме небось уже повскакивали!

Мы подняли головы и поглядели в сторону бунгало, ожидая увидеть лучи фонариков, направленные на нас.

Тут-то все и произошло.

Кошмарный рев — в нем было что-то сюрреалистическое, — а следом полный ужаса вопль: это кричал Джеффри. Напрягая зрение, мы вглядывались в ночную тьму. Солли первым достал фонарик, и как раз в тот момент, когда Зик заорал, чтобы Солли его выключил, мы увидели: что-то метнулось в кусты на опушке леса. Узкий луч, проследив за движением, выхватил из тьмы пару красных глаз, уставившихся на нас между веток. Послышалось злобное рычание — казалось, его раскаты идут к нам вдоль светового столба.

— Волк! — прохрипел Солли.

Мы стояли как вкопанные. До нас доходили слухи о том, что в этом лесу рыщут волки, но мы всегда считали, что это выдумали взрослые, чтобы мы держались подальше от леса. Никто и никогда не видел хищников воочию.

За спиной волка зашуршали листья, и все заполнил звук… это походило на стрекотание роя сверчков. Я был слишком перепуган, чтобы бежать — как и мои приятели.

Затем, не обращая ни малейшего внимания на наше присутствие, из-за кустов спокойно вышел человек, чей немалый рост еще больше, почти до карикатурности, усугублялся жилистым телосложением. В ночной тьме было невозможно разглядеть черты его тощего лица; волос на голове не было, только длинная седая борода. Просторное бурое пальто, болтавшееся у него на плечах, скрывало все прочие приметы, по которым мы могли бы впоследствии его описать. Словно во сне видел я, как он подходит к безжизненному телу Джеффри — моя ненадежная позиция могла располагаться в нескольких дюймах или нескольких световых годах от него, но в любом случае я чувствовал: этого достаточно, чтобы меня могло в одно мгновение затянуть внутрь кошмара. Застыв на месте без возможности отступления, я смирился с мыслью, что сейчас никакое расстояние меня не спасет.

Дойдя до места, где распластался на земле Джеффри, человек остановился, и волк, прокравшийся за ним из леса, послушно уселся у его ног. Незнакомец опустился возле Джеффри на колени и, подняв левую руку, провел ею над неподвижным телом: в ответ разлилось голубоватое сияние. На мгновение свет померк, но затем над лицом моего друга снова возникла бледно-голубая дымка. В наступившей тишине я едва улавливал собственное дыхание — и тут Джеффри пошевелился! В то же мгновение человек выпрямился на все свои шесть с половиной футов, повернулся обратно к лесу — его лицо было по-прежнему скрыто от наших взглядов — и беззвучно исчез в чаще; волк скачками последовал за ним.

Зик посветил фонариком им вслед.

— Ушел. Что это за тип, черт его подери?

— Какая разница? — отозвался Солли, направляя луч фонарика на Джеффри. Мы с ним поспешили туда, чтобы удостовериться, что с приятелем все в порядке, а Зик продолжал исследовать следы — а