Улыбка исчезла с губ Авертона.

— Ах да, почтенный лорд Вествуд. Вы, значит, заметили, что мы не совсем дружны.

— Это трудно не заметить. Особенно когда дело дошло до драки в Йоркшире.

Клио хорошо помнила, как разъярен был Камерон в ту ночь. Эдвард потер искривленный нос.

— Когда я познакомился с вашим зятем, мы были молоды и безрассудны. Хотя, должен признать, я был куда безрассуднее его. Он не может простить мне мое прошлое.

Клио молча изучала Авертона.

— Какой загадочный у вас взгляд, — сказал он.

— Пытаюсь разгадать вас.

Авертон рассмеялся:

— Это бесполезное занятие не для вашего утонченного ума. И что вы обо мне думаете?

— Я никогда не могла понять вас. Это трудно, даже когда я рядом с вами. Вы постоянно меняетесь.

— Какая ирония. Я, значит, для вас загадка? Тогда должен сказать, что вы, моя дорогая мисс Чейз, так же непостижимы для меня, как море.

Клио улыбнулась, вспомнив волны Средиземного моря, неустанно бьющие о скалистый сицилийский берег, голубые, зеленые, серые, белые. Нет, она не похожа на море. Она привязана к берегу своей семьей, своими надеждами, а вот Эдвард действительно похож на волны. Непредсказуемые, опасные.

— Что за глупости вы совершили в юности? — спросила она.

Авертон покачал головой и отвернулся, снова обратив взгляд на окружающий пейзаж.

— Вам вряд ли захочется это слушать. Юные отпрыски аристократических семей — особая категория людей.

— Гм… Конечно, у меня нет братьев, но я вовсе не застенчивая, робкая мисс. Я знаю, какими могут быть мужчины, и вы, наверное, были не хуже прочих.

— Напротив, я был гораздо более испорченным. И более злым.

— Злым?

Клио знала, что это значит. Она сделала шаг к Авертону, потом подошла еще ближе. Она не коснулась его, но ощутила тепло его тела.

— Почему вы злились? — прошептала она, желая понять.

— Вы думаете, что у меря, богатого герцогского сынка, нет причин для злости? — Авертон посмотрел на Клио. — И вы правы.

— У каждого есть такие причины. Что-то, с чем нужно бороться.

— Я боролся с самим собой. Или, вернее сказать, против того, чего от меня ожидали. До тех пор, пока не умер мой старший брат.

Клио взглянула на Эдварда, пораженная той болью, что звучала в его голосе. Но не успела она заговорить, в нижнем дворике появилась группа туристов. Их смех эхом отдавался от старых стен. Их появление, казалось, разорвало нить, связывавшую Клио и Эдварда.

Клио отступила и оперлась спиной о стену.

— Прошу вас, Клио, не пытайтесь разгадать меня, — сказал Авертон. — Я не вынесу, если вы, именно вы откроете правду, которую я всеми силами пытаюсь скрыть.

— Какую правду? — спросила Клио, и голос ее дрогнул.

Ей показалось, что она стоит на самом краю высокого утеса и смотрит вниз на острые камни. Одно движение — и она полетит вниз. Сейчас она была ближе к постижению его загадочной натуры, чем когда- либо. Но действительно ли она хочет этого?

Может быть, она из тех, кого привлекает опасность?

— Во мне много чего намешано, Эдвард, но трусихой я никогда не была, — сказала Клио. — Я не боюсь вас, даже если душа ваша темна так же, как подвалы этого замка. Наша встреча была предопределена. Должна была быть какая-то причина. Может быть, я узнаю ее. Сейчас.

Несколько мгновений Эдвард внимательно изучал Клио, она ощутила возникшее между ними напряжение. Наконец он кивнул:

— Я знаю, что вы не трусиха, Клио. Но считайте, что я вас предупредил. Я — неподходящая компания для молодой девушки.

— Может, и так. Но музы — существа противоречивые. Они редко прислушиваются к голосу разума и никогда не поступают так, как должно. И я уже говорила вам, что не выношу загадок.

— Значит, я для вас — что-то вроде ваших раскопок? Как ваш сельский домик?

— О нет. Чтобы разгадать вас, моего скромного опыта в раскопках явно недостаточно.

Авертон промолчал, но, когда они повернули к лестнице, взял Клио за руку. Она позволила ему провести себя по ступенькам мрачной башни, словно по лабиринту Аида.

Что-то изменилось в отношениях между ними после этой башни. Что это за перемена? Погубит ли она ее или захватит в плен, как бедную Персефону, Клио не знала.

Эдвард следовал за Клио, спускавшейся в долину по узкой тропинке. Ее тонкая фигурка, позолоченная солнечными лучами, легко пробиралась меж камней, юбка задевала кустики лаванды и золотарника. Ветер трепал темно-рыжие волосы, свободно падавшие на плечи.

Жгучее желание, испытываемое Эдвардом, стало нестерпимым, захлестнуло его словно волна. Клио была совсем рядом, она завладела его разумом, его душой. Он забыл все на свете, и это было опасно. Здесь, на Сицилии, ему нужно быть настороже.

Клио обернулась.

— Когда мы приехали на остров, я услышала множество историй, — сказала она.

— Волшебных, разумеется? Сицилия — земля редкого очарования.

— Это так. Я никогда ничего не любила сильнее. — Клио помолчала, потом показала на силуэты гор и море. — Вы знаете историю Эриче?

— Расскажите, — попросил Эдвард.

— Гора Эриче, охраняющая порт Трапани, принадлежала элимцам и была одним из самых священных мест во всем Средиземноморье. Ее история тянется в глубь веков, к моменту сотворения мира, когда титаны восстали против своего отца Урана. Крон кастрировал отца острым серпом и выбросил его… гм… органы в море у Трапани. И тогда, чтобы отметить место, где был сражен ее предок, Афродита, богиня любви, вышла из моря и сотворила гору Эриче, сделав ее своим домом.

— Там она соблазнила одного из аргонавтов — Бута и родила ему сына Эрикса…

— Который дал горе имя, — улыбнулась Клио. — Вы знаете эту историю.

— Меня всегда очень интересовала Афродита.

— Я слышала. Тогда вы должны знать, что скоро ее праздник, так говорит наша кухарка Роза. Она еще говорит, что раньше во время этого праздника со склонов горы выпускали белых голубей, но теперь эта традиция, кажется, умерла.

— Можно ли украсть оттуда золотые соты Дедала?

Клио рассмеялась:

— Не знаю. Это одна из загадок острова, которую мне еще предстоит разгадать.

— Ах да… загадки…

И самая главная из них стояла сейчас перед Эдвардом.

— Да. Но перед праздником Афродиты будет празднество в честь Деметры, куда более интересное, я полагаю. Мы должны вернуться на виллу к отцу. Он будет искать нас.

— Разумеется.

Они шли по узкой тропе, и Эдвард больше не держал Клио за руку, но всем существом ощущал невидимую связь между ними.

— Вы придете на театральный вечер леди Ривертон? — спросила Клио.

— Да. После моего приезда сюда она была первой, кто прислал мне приглашение. Я должен пойти или буду чувствовать себя одиноким.

Клио рассмеялась:

— Не представляю себе, чтобы вы, богатый и привлекательный герцог, когда-либо чувствовали себя одиноким. Скорее у вас избыток приглашений и большинство из них вы даже не замечаете.