– Кончился ваш междусобойчик, – объяснил ему Коди. Он быстро огляделся. Только трое Гремучек – что ж за параша, будто их тут пятеро? Ну, может быть, Ле-Гранде и Диегас идут за двоих каждый.
– А по-моему, веселье только начинается, – ответил Пако. Ухмылка застыла, превратившись в оскал. Пако двинулся вперед, стуча башмаками, приводя тело в боевую готовность, чтобы кинуться на Локетта.
Коди не двигался с места, позволяя Пако подойти.
Но когда уже казалось, что вот сейчас он набросится на Коди, тот молниеносно сорвал с пояса разводной ключ. Не успел Пако засечь, что происходит, как ключ полетел в него.
Ключ угодил Пако в ключицу. Раздался внушительный хруст, Пако взвыл от боли и, откачнувшись назад, столкнулся с Рубеном, отчего лицо исказилось еще сильнее. Ключ с лязгом свалился на пол.
В атаку бросился Хуан Диегас – слишком быстро, чтобы Коди сумел увернуться. От удара головой в живот Локетт задохнулся и не удержался на ногах. Он врезался в автомат «Коммандо», и Хуан принялся исступленно дубасить Коди по ребрам. Коди съездил Хуана в подбородок, но лишь мазнул его кулаком. Тогда он вцепился своему врагу скрюченными пальцами в глаза и надавил. Хуан пронзительно крикнул и попятился, бешено растирая расцарапанные глаза. Коди, не теряя времени, шагнул вперед, покрепче уперся ногами в пол и лягнул Хуана в живот. Парень захрипел и рухнул на пол.
Рубен Эрмоса размахнулся, попал Коди в челюсть и отшвырнул назад. Второй удар пришелся Локетту в лоб. Вскинув руки, он отвел третий удар, сгреб Рубена за футболку и, повинуясь инстинкту, вмазал ему кулаком в лицо, расквасив нос. Обливаясь кровью, Рубен попытался ретироваться, но деваться от Коди, чьи кулаки гуляли по его лицу, как пара поршней, было некуда. Рубен покачнулся, колени подломились – и тут Пако, перегнувшись через автомат «Солнечная крепость», так врезал Коди по корпусу, что тот растянулся на полу.
Рубен на карачках быстро-быстро пополз к дверям. Оказавшись за порогом, он поднялся и побежал на Окраину.
Рот у Коди был полон крови, в глазах стоял туман. Он услышал, что огромные башмаки приближаются, и подумал: «Вставай, не то станешь приманкой для канюков!» Понимая, что слишком поздно, Коди попытался подняться. Ботинок Пако вонзился ему под правую руку, рассылая по ребрам стрелы боли. «Топчи его!» – услышал Коди крик Хуана, извернулся, и следующий пинок пришелся в плечо. Туман перед глазами постепенно рассеивался, но ноги отказывались двигаться быстро. Посмотрев вверх, он увидел возвышающегося над ним Пако и понял, что сейчас получит очередной пинок. Коди представил себе, как удар в подбородок запрокидывает ему голову и ломает шею, как цыпленку. Надо было пошевеливаться, и быстро.
Но Коди не успел. На спину Пако Ле-Гранде прыгнула какая-то фигура, и Гремучка потерял равновесие, так и не ударив Коди ногой. Коди увидел окровавленную физиономию Рентгена – гаденыш рычал.
Пако с яростным воплем сунул руку за спину, чтобы оторвать от себя Рентгена – но парнишка ухватил его за разбитый нос и сильно дернул.
– Я люблю ее. – Голос Миранды был спокойным, она сидела на диване, сложив руки на коленях. – Но жить с ней больше не могла. Это было невыносимо.
Рик ждал, не подгоняя сестру, потому что знал – есть еще что-то, и оно должно быть сказано.
– С мужиками стало хуже, – продолжала Миранда. – Она начала приводить их домой. Эти квартиры… там такие тонкие стены. – Она занялась сломанным ногтем, не в состоянии взглянуть на брата. – Она встретила того хмыря. Он хотел, чтобы она уехала с ним в Калифорнию. Она сказала, что с ним, – на губах Миранды мелькнула измученная улыбка, – ей хорошо. И знаешь, что еще она сказала? – Девушка заставила себя встретить его мрачный взгляд. Рик ждал, что она скажет. – Она сказала… мы можем заработать в Калифорнии кучу денег. Вдвоем. Она сказала, что я уже достаточно взрослая, чтобы начать прилично зарабатывать.
Рик сидел неподвижно, глаза были черными-пречерными, а лицо – словно бы изваянным из камня, но внутренне парня корчило. Когда ему было пять, мать оставила его здесь с Паломой, а трехлетнюю Миранду забрала с собой. Отец бросил их сразу после рождения Миранды. Где обретался Эстебан Хурадо, Рик не знал, да и не испытывал особого желания знать, но мать много лет присылала им с Паломой болтливые письма о своей карьере «модели». На горизонте вечно маячил долгий отдых, до которого дело так и не дошло, и постепенно письма все чаще и чаще писала Миранда. Рик великолепно научился читать между строк.
– Я знаю, что ты думаешь, но это не так, – сказала Миранда. – Она дала мне выбрать: уехать или отправиться вместе с ней в Калифорнию. Но мне кажется, как раз этого она не особенно хотела. По-моему, ей хотелось, чтобы я собрала чемодан, пошла на автобусную станцию и купила билет до Инферно – что я и сделала. По-моему, так. – Выражение лица Миранды было не менее жестким, чем у брата, но в глазах заблестели слезы. – Рик, прошу тебя… пожалуйста, не заставляй меня думать, будто это не так.
– Рикардо? – донесся из коридора голос Паломы. Не успел Рик подняться и помочь бабушке, как Палома в ситцевой ночной рубашке, с растрепавшимися во сне седыми волосами, вошла в комнату. – Я слышу, ты с кем-то разговариваешь.
– Бабушка, – сказала Миранда – и Палома резко остановилась, повернув голову к смутно различимой фигуре, которая встала с дивана.
– Кто…
– Это я, бабушка, – девушка приблизилась к ней и нежно взяла за тонкую, покрытую старческими пятнами руку. – Это…
– Миранда, – прошептала старуха. – Ах ты… Миранда… моя маленькая Миранда! – Она коснулась руки девушки, пробежала дрожащими пальцами по лицу. – Совсем большая! – В последний раз Палома видела Миранду, когда той было три года и рейсовый автобус увозил ее на север. – Ох ты! Вот чудесно! Вот чудесно-то!
Миранда расплакалась, на этот раз от радости, и обняла бабушку.
А Палома вовсе не собиралась рассказывать ни Миранде, ни Рику, что очень долго простояла в коридоре и все слышала.
– Герра! Герра! – кричали на улице. Собаки залились бешеным лаем.
– Что это? – быстро спросила Палома. Крик не прекращался: «Герра! Герра!» Все понимали, что это означает: война. Команда на команду.
К горлу Рика подкатил ком. Он отвернулся от бабушки и сестры и выбежал на крыльцо. Посреди Второй улицы в окровавленной футболке, в джинсах, мокрых и грязных после перехода через гнилую канаву Змеиной реки, стоял, вопя во всю глотку, Рубен Эрмоса. Рик увидел, что из дома вышел Зарра, потом – Джой Гарраконе, чей дом стоял чуть поодаль, а за ним его сосед, Рамон Торрес. Не остались равнодушными и остальные Гремучки. По дворам, взметая пыльные смерчи, с неистовым лаем носились собаки.
Рик сбежал со ступенек.
– Заткнись! – заорал он, и Рубен умолк. – Что за базар, мужик?
– Щепы! – сказал Рик, из носа которого сочилась кровь. – В зале игровых автоматов, мужик! – Он вцепился Рику в рубаху. – Засада… Локетт приложил Пако молотком… Хуану глаза выцарапали, мужик. Мне… Иисусе… проломили нос.
– Говори по делу! – Рик схватил Рубена за руку, потому что вид у парня был такой, словно он сейчас упадет. – Что творится? Что ты делал на том берегу?
Подбежал Пекин, ликующе выкрикивая «Герра!» в подражание голосу, который поднял его и вытащил на улицу.
– Заткнись! – скомандовал Рик прямо ему в лицо, и Пекин, гневно и возмущенно сверкнув глазами, подчинился.
– Мы просто гуляли… никого не трогали, – объяснил Рубен. – Зашли туда для понта, вот и все. А они на нас наехали. – Он оглядел собравшихся вокруг Гремучек. – И сейчас гасят Пако и Хуана! Вот сейчас вот! – Он чувствовал, что перестает соображать. Мысли уносились от него дикими скакунами. – Щепов шесть или семь, может, больше… все случилось так быстро.
– Война! – прокричал Пекин. – Навешаем Щепам по первое число!
