Жорик появился в дверном проеме с нахмуренными бровями.
— Ты иногда раздражаешь, Серый. У тебя, знаешь ли, психика не вполне устойчивая.
— Поверим словам опытного психиатра. Давай только отложим на потом сеанс психоанализа, а сейчас ты мне скажи: откуда узнал про нее?
— Про кого? — невозмутимо уточнил приятель.
— Ну не придуривайся же ты, я тебя прошу! Про Свету, которая здесь была вчера! Откуда ты про нее узнал?
Жорик вдруг расхохотался:
—Ну ты, Серый, даешь! Впервые в жизни тебя в таком состоянии наблюдаю. Видать, сильно она тебя зацепила, эта Света…
— Зацепила. Сильно, — с трудом сдерживая бешенство, проговорил Сергей. — Ты даже не представляешь, как зацепила. Не тяни душу…
— Ладно уж, чего там. С кем не бывает, — благожелательно отцветил Жорик и принялся рыться в карманах. — Она тебе записку в двери оставила, вот откуда я про нее узнал. Там, кстати, не написано было, для кого. Так что можешь спрятать кулаки — я не виноват, что мне ее прочитать пришлось. Да там нет ничего особенного, в этой записке…
Жорик извлек наконец из кармана помятый белый лист. Протянул его Сергею.
Он развернул помятую бумагу и увидел буквы, написанные синими чернилами. Крупный детский почерк, немного нестройный, неуверенный.
«Сережа», — прочитал он, и забытая радость, в возвращение которой так отчаянно хотелось верить, захлестнула его с головой, и снова прочитал «Сережа», услышал ее голос, отчетливо вспомнил: насмешливый взгляд, тень от ресниц на бледной щеке.
«…извини, не дождалась тебя. Если хочешь, позвони мне. Светлана». Дальше шли цифры. Шесть цифр — тайный код, открывающий доступ к счастью… Шесть цифр — так просто. Неужели может быть все так просто?!
Сергей уже доставал из кармана телефон. Окружающие предметы, Жорик, стоящий рядом и ухмыляющийся, — все отодвинулось на второй план, ушло за грань этого нового мира, в котором Сергей оказался так внезапно.. «Может быть, шутка, розыгрыш?» — промелькнула мысль. Только нет, навряд ли. Ведь никто, ни одна /живая душа про их вчерашнюю встречу не знает и:, знать не может. Если только сама судьба решила снова над ним посмеяться, как посмеялась вчера…
— Ну что ты застыл? Звони! — напомнил о себе Жорик. — Пусть приезжает часам к семи. Лелик с Макаром тоже подтянутся. Посидим… Посмотрим, что там у тебя за королева такая.
Ускользающая реальность снова вернулась на прежнее место. «Нет, не зря Кнопка его недолюбливала», — с возрастающей неприязнью подумал он о Жорике. Поборов нетерпение, положил телефон обратно в карман, туда же — аккуратно сложенную записку и молча принялся зашнуровывать кроссовки.
— Ты чего? — осведомился приятель.
— Ничего. Спасибо тебе, Жорка, только я сегодня не останусь. Нет настроения.
— Понятно, — хмыкнул Жорик. — Я чувствую, мы тебя теряем. Но это ничего, с кем не бывало… Вернешься еще.
— Возможно, — согласился Сергей и наконец вышел из душной прихожей.
Быстро спустился вниз по лестнице, на ходу опять доставая телефон и записку. Почему-то хотелось снова прочитать ее. Снова, снова и снова.
Он наконец набрал номер. Услышал далекие гудки и почувствовал, как концентрируется в этот момент в этих гудках вся его жизнь. Как будто только затем и прожил он свои двадцать семь лет на этом свете, чтобы дождаться наконец этих гудков, дождаться, когда они оборвутся, и услышать голос…
Гудки оборвались, вслед за этим он ничего не услышал. В трубке была тишина. Тишина показалась ему длиною в вечность.
—Света?
— Я слушаю.
Ее голос показался ему таким далеким. Как будто сотни километров их разделяли, и все же это был именно ее голос, который снова воскресил в памяти с поразительной отчетливостью взгляд, поворот головы, насмешливую и немного грустную улыбку.
— Это Сергей.
— Привет. Прочитал мою записку?
— Прочитал. Только что прочитал. Извини, раньше не получилось.
— Это ты меня извини. Я все же не очень хорошо с тобой поступила. Просто вспомнила, что совсем забыла…
Она рассмеялась. Он тоже улыбнулся, робко, не веря еще в реальность происходящего разговора.
— Вспомнила, что забыла?
— Да, совсем забыла, что мне срочно нужно было… Опять запуталась. В общем, извини, что не дождалась тебя.
— Жаль, конечно. Я чай купил, как ты просила. С апельсиновым ароматом. Пришел, а тебя нет. Я думал, ты навсегда исчезла…
— Я тоже так думала, — ответила она и замолчала.
— Давай, может быть, встретимся с тобой? Если ты, конечно, свободна…
— Конечно, я свободна. Может быть, на Набережной? Я люблю смотреть на воду…
— На Набережной. Конечно, давай встретимся на Набережной, если ты любишь смотреть на воду. Посмотрим вместе…
— Через час?
— Так долго? — Он не смог скрыть разочарования в голосе.
Она снова улыбнулась — Сергей почувствовал эту ее Улыбку, насмешливую и немного грустную.
— А туфли? — вспомнил он. — Туфли-то починила?
— Туфли, — эхом отозвалась она. — Туфли уже не починишь… Значит, через час?
— Через час, — согласился он с тоской. — У первого причала?
— У первого, — согласилась она. Добавила: — До встречи!
И снова оставила его наедине с телефонными гудками, которые бежали теперь торопливо, отчаянно диссонируя с течением времени. Через десять минут он уже стоял возле первого причала.
Облака барахтались в воде, наскакивали друг на друга темными бликами и бессильно растворялись в потоках солнечного света, отраженных искрящейся гладью. Добродушный и ленивый ветер легонько подгонял облака вперед, они неслышно двигались с места, сползали к горизонту, уступая свое место таким же пушистым и ленивым своим собратьям. Желтые листья шелестели под ногами, напоминая о том, что лето уже прошло.
Мимо проходили люди. Детский смех, восторженный гомон подростков, вздохи старушек, шелест листьев и тихие всплески волн — все смешалось в какую-то музыку, которую хотелось слушать бесконечно. Давно, очень давно не случалось таких дней. Хотя и осень эта была не первая в жизни Сергея, и ничем она, наверное, не отличалась от двадцати семи прожитых уже, незамеченных, не оставивших следа. И вода, отражающая блеск солнечного света, и облака — все это было, тысячи раз было, только теперь стало вдруг исключительно важным, значительным. Кто бы мог подумать, что человек — нормальный человек, не какой-нибудь там поэт, философ или просто шизик обыкновенный — может стоять вот так, смотреть на тени облаков, плывущие по воде, и радоваться.
Тревога, едва ощутимая в первые минуты, с течением времени все нарастала. Прошел час — и постепенно снова исчезли облака, растворились в океане тревоги, и шум листвы смолк, и солнце показалось навязчивым, неделикатным…
Но она все же пришла. Он почти потерял надежду на то, что встреча их состоится, когда увидел вдруг вдалеке ее силуэт. Пшеничные волосы полыхали платиновым огнем, снова воскрешая в сознании все ту же настойчивую мысль: для чего оно, это глупое мертвое солнце, когда есть на земле такая девушка Света?
