варежке — Прости меня, это я во всем виновата… Мы теперь никуда не поедем?
— Мы поедем! — почти спокойно ответил он. — Поедем все равно. Только на другом поезде. Следующий поезд на Москву, кажется, через три часа…
— Три часа. — Она обрадовалась. — Три часа — это замечательно. Значит, у нас есть время вернуться…
— Придется вернуться. У тебя есть другие сапоги?
— Сапоги? Ах да, сапоги. Есть, конечно. Настины зимние сапоги остались, у нас с ней размер одинаковый. И сапоги заодно переодену. Только не это главное.
— А что? Что главное? Ты снова о работе? Мы же договорились — позвонишь, объяснишь…
— Дерево, — прошептала она. — Мне обязательно нужно взять с собой дерево. Я не могу его бросить…
— Дерево? Ты собираешься взять с собой в Москву дерево?
Он смотрел на нее. Он знал, что любит ее. Что будет любить всегда… Только одного не мог понять; для какой цели ей понадобилось тащить с собой в Москву какое — дерево. Почему это для нее так важно, и собственно, каким образом все это будет происходить?
Но он уже готов был выкорчевывать это ее дерево из мерзлой земли. Если это для неё так важно.
—Лимонное дерево, — донеслось до него. — Оно маленькое совсем. Почти росток. В горшке семечко проросло…
— Да, — ответил он. — Да, конечно. Мы возьмем с собой твое дерево. Все деревья, которые ты захочешь. Только нам нужно поторопиться…
