как в подвал? Я никого никогда не эксплуатировал и себя эксплуатировать не давал. Я, конечно, не Пушкин и не Высоцкий. Мне мериться славой с ними нелегко, но мне не нравится совет: «Не высовываться!» Я хочу высовываться высоко! Представьте, товарищи, страшную жизнь Пугачёвой — к ней всё человечество лезет, ей пишет, звонит. А я — похитрей. Мне не надо прижизненной славы дешёвой. Я хочу после смерти быть знаменит! По мнению скромников, это нескромно, неловко, а я себе строю… Пусть думает там, в Пентагоне, какой-то дурак, что сооружается новая ракетная установка, — а это Сарапулькин строит себе саркофаг! «Что это за штука?» — спросит, гуляя с детьми-крохотульками, в трёхтысячном году марсианский интурист. А ему ответят: «Саркофаг Сарапулькина! Был на Колыме такой бульдозерист». Ну что — помогаете или за водкой потопали? Вижу по глазам — вам нужен фараон. Кстати, работаю исключительно на сэкономленном топливе, так что государству не наносится урон. В ларёк опоздаете? Эх вы, работяги! Вы — не класс рабочий, а так, лабуда. Делали бы лучше вы себе саркофаги, может быть, пили бы меньше тогда…» И всех фараонов отвергая начисто, а также алкоголиков, рвущихся к ларьку, он их посылает на то, чем были зачаты… Это — сарапулькинское фуку! Антонио Грамши когда-то сказал: «Я — пессимист по своим наблюдениям, но оптимист — по своим действиям».
Я видел разруху войны, но и мир лицемерный — разруха. У лжемиротворцев — крысиные рыльца в пушку. Всем тем, кто посеял голод и тела, и духа, — фуку! Забыли мы имя строителя храма Дианы Эфесской, но помним, кто сжёг этот храм. Непомерный почёт фашистёнку, щенку. Всем вам, геростраты, кастраты, сажавшие, вешавшие, — фуку! Достойны ли славы доносчики и лизоблюды? Зачем имена стукачей позволять языку? А вот ведь к Христу присоседилось липкое имя Иуды — фуку! За что удостоился статуй мясник Александр Македонский? А Наполеон — Пантеона? За что эта честь окровавленному толстяку?
