— Нелсон, мы были хорошими друзьями. Давай и расстанемся хорошими друзьями, идет?

— Идет, — согласился он.

— Правда?

— Ну, конечно. — Он неожиданно улыбнулся. — Не хочешь напоследок побултыхаться на водяном матрасе?

— Пожалуй, нет, — отказалась она.

— Погоняем волну? — продолжал он, все еще улыбаясь.

Она тоже улыбнулась, поправила сумку на плече, подошла к нему и поцеловала в щеку.

— Нелсон... Прощай.

Она посмотрела на него долгим взглядом, как будто хотела что-то еще добавить, но лишь покачала головой и вышла из мастерской.

Он слышал, как в коридоре простучали ее каблучки. Затем заскрипел лифт, поднимаясь вверх. С грохотом открылась дверь лифта, затем опять скрип спускающейся кабины, который становился все тише и тише.

А затем наступила тишина, и лишь запах скипидара тревожил его обоняние.

«Да, потрясно», — подумал он.

Прекрасное начало уик-энда.

Ночью кто-то проник в квартиру. Утром явилась Мэрилин. Ее новость будет почище этого ночного визита. Здорово она придумала: «Давай выпьем кофе, Нелсон, да, между прочим, я хочу порвать с тобой». У Мэрилин Холлис связь? Вот уж в жизни бы не подумал! Да и еще с легавым. С легавым, который меньше его мизинца.

Ему хотелось заплакать.

«Ну, ну, успокойся», — сказал он себе; в этом городе полно женщин. Они просто вешаются на шею, особенно во время вернисажей — «ах, ах, какое чудесное произведение!» Но ни одна из них не похожа на Мэрилин, да-а, а уж она, действительно, была чудесным произведением.

И все в прошедшем времени.

Была.

Вот так-то.

Нелсон, я хочу все закончить.

Нелсон... прощай.

«Yo te adoro» — как-то сказала она ему, когда под ними плескался водяной матрац. «Yo te adoro», что значит «я обожаю тебя». Испанскому Мэрилин выучилась в Южной Америке и говорила совсем без акцента. «Yo te adoro». Но это просто слова, они вовсе не означали, что она действительно обожает его. Это было ее собственное понимание их отношений — никаких обязательств, никаких обещаний, никаких уз.

Он пытался понять, насколько сильно привязан к ней.

Лишь десять минут ее не было в его жизни, а уже хотелось выпрыгнуть в окно.

Yo te adoro.

Она говорила эти слова, лаская его, отдаваясь ему.

Хватит, говорил он себе, кругом полно женщин.

Он встал из-за своего рабочего столика, провонявшего скипидаром, и с пропахшими скипидаром руками прошел в жилую часть, которую она называла «гнездышком», это было их гнездышко, уютное укромное гнездышко, у него никогда в жизни не было такой женщины, как Мэрилин, никогда. Он включил воду, вымыл руки и вытер их кухонным полотенцем.

Потом взглянул на часы.

Без двадцати одиннадцать.

Еще рано топить свою печаль.

Ну и черт с ним. Он подошел к полке у кровати, взял бутылку виски, открыл ее. Достал из шкафчика стакан, наполнил на три пальца.

— Мэрилин, — громко произнес он, поднимая стакан с виски, — наверное, я любил тебя.

Он сделал большой глоток.

Часы на стене показывали без восемнадцати одиннадцать.

Первая реакция была чисто рефлекторной.

Он выплюнул мерзкое пойло, вернее, попытался выплюнуть, однако большая его часть уже попала в горло, и лишь тонкая коричневая струйка выплеснулась на дверь холодильника.

Райли почувствовал, как жжет во рту, как огнем охватило пищевод и внутренности. Он схватился за горло и уронил стакан, который разлетелся на сотни сверкающих брызг, он повернулся к раковине — ВОДЫ! — схватил другой стакан и стал наливать воду, рот его наполнился слюной. Он сплюнул в раковину, пытаясь очистить горло от того, что так безжалостно жгло, снова сплюнул, но тут почувствовал тошноту. Он уронил стакан в мойку. Стакан не разбился, он даже успел удивиться, что стакан не разбился, но тут его начало рвать, вода из крана смешивалась с тем, что изрыгалось из его глотки, но тут он почувствовал адскую боль внизу живота, которая заставила его согнуться пополам.

Он откатился от раковины.

Телефон.

Врача.

Райли почувствовал, что теряет сознание. Он упал поперек своей упругой кровати, начавшей колыхаться под его весом, пытаясь дотянуться до телефона. Но в этот момент у него буквально разверзся кишечник, он почувствовал, как горячая струя жидких экскрементов хлынула ему в штаны, и это напугало его больше всего — полное невладение своим телом, однако испуг длился лишь несколько секунд, потому что он внезапно начал дергаться на своей кровати, руки и ноги конвульсивно вздрагивали, голова запрокинулась назад. Он хватал ртом воздух, которого ему не хватало, казалось, легкие были заблокированы, грудь опустилась, «Господи, — подумал он, — Мэрилин», — а потом уже не думал ничего, потому что был мертв.

Часы на стене показывали без шестнадцати одиннадцать.

Благодаря усердию 6-го участка, Карелла и Уиллис оказались на месте в десять минут первого. Скульптор, живший на той же площадке, постучал в дверь Райли, желая показать ему свою новую работу, повернул ручку двери, увидел, что дверь открыта, вошел в мастерскую и нашел мертвого Райли, лежащего на своей водяной кровати. Он тут же бросился к себе и вызвал полицию. На вызов приехали дежурившие в то утро Чарли и Фрэнк. Они заглянули в комнату и тут же позвонили своему начальству, сообщив, что в доме 74 по Карлсон-стрит лежит мертвяк. Они также сообщили, что 97-е работает над двумя убийствами, о которых им рассказывал этот мертвяк, когда был еще жив, разумеется. Сержант позвонил в 87-е в одиннадцать сорок одну. Карелла и Уиллис оказались на месте происшествия менее чем через полчаса.

Чарли и Фрэнк все еще были там.

К этому времени подъехал и их сержант. Здесь же находился и капитан в форме — иногда на убийства являются и шишки.

— Медэксперт уже выехал, — сообщил капитан.

— Патрульная машина сегодня приезжала сюда по вызову около десяти, — рассказывал сержант. — Жертва сообщила о проникновении в квартиру прошлой ночью.

— Но ничего не было украдено, — сразу же вставил Чарли, пытаясь оправдаться. И в самом страшном сне он не мог предположить, что подобная ерунда кончится убийством.

— Мы собирались указать в нашем отчете, что восемьдесят седьмое следило за ним, — добавил Фрэнк, слегка привирая.

Капитан бросил на них ничего не говорящий взгляд. Чарли и Фрэнк понимали, что этот взгляд мог значить. Оба сидели по уши в дерьме.

— Бутылка виски в этом шкафчике воняет, как дюжина курильщиков в курительной комнате, — заметил сержант.

Карелла не знал, брал ли сержант бутылку в руки.

— Пачка сигарет «Вирджиния Слимз» и женская зажигалка на столе в другой комнате, — сказал капитан. — Там инициалы — "М" и "X".

Карелла взглянул на Уиллиса.