— Да, всегда.

— МакКеннон давно у вас лечился?

— С января.

— Что он был за человек?

— Я знал его лишь с одной стороны.

— Понимаю.

— Но он всегда казался очень приятным и общительным человеком. Вы понимаете, что многие из тех, кто приходит к зубному врачу, ожидают всяких гадостей. Боюсь, что стоматологи не пользуются всенародной любовью. А когда шел «Марафонец» — вы смотрели этот фильм?

— Нет, — ответил Карелла.

— Так вот там Лоренс Оливье, играющий бывшего нациста, ужас что проделывает над зубами Дастина Хофмана. Я решил, что ко мне уже не заманишь ни одного пациента. А совсем недавно... вы не смотрели «Компрометирующие ситуации»? А может быть, читали книгу?

— Нет, к сожалению.

— Это об одном распутнике-стоматологе, которого потом убивают. Вы даже не представляете, сколько насмешек я после этого наслушался! Даже от своей собственной жены! «Ах, ты опять мчишься на работу, лапочка?» Намекает, что если у женщины раскрыт рот... то... — он огорченно покачал головой. — В любом случае, мало кто считает зубных врачей... ну, скажем, приятными людьми. Вам нравится ваш зубной врач?

— Ну...

— Нет, конечно. Мы все — негодяи, — Элсворт снова покачал головой. — Хотя все, что мы пытаемся сделать... да ладно, хватит об этом. Я вовсе не собираюсь читать проповедь на тему «Стоматолог — это рыцарь без страха и упрека». Я лишь пытаюсь объяснить, что Джерри МакКеннон никогда не вел себя так, как будто в моем кабинете его собираются подвергать пыткам. И вообще, он мне обычно рассказывал ужасно смешные анекдоты. И между прочим, ни одного о зубных врачах.

— И много на свете анекдотов о зубных врачах? — поинтересовался Карелла, который не мог вспомнить ничего подобного.

— Ой, только не надо об этом, — поморщился Элсворт и заговорил серьезно: — Дело в том, что до недавнего времени... да... он всегда был веселым и общительным и спокойно чувствовал себя в моем кабинете.

— Вот вы только что сказали «до недавнего времени»...

— Да, дело в том... — Элсворт покачал головой. — Может быть, это из-за лечения. Я не знаю. Некоторые при словах «чистка канала» воображают, что врач собирается ковырять в их зубе канал вроде Панамского или Суэцкого. Но это довольно обычная процедура. Мы удаляем убитый нерв, прочищаем и пломбируем канал, а затем ставим коронку.

— И последние визиты к вам были связаны именно с этим? Обычная чистка и пломбирование канала?

— Да. Какие, вы сказали, числа? Я помню, что принимал его в феврале несколько раз...

— У меня есть данные только за март, — сказал Карелла.

— Где-то в начале месяца, так?

— Да, один из визитов приходился на восьмое.

— Да, где-то в это время. В феврале я удалил нерв, прочистил канал и заделал его. А в марте...

— Заделал?

— Запломбировал. Восьмого марта, очевидно, поставил ему временную коронку. А где-нибудь примерно через неделю...

— Да, пятнадцатого...

— У вас это число? Значит, так и есть. И тогда я снял слепок с зуба... гипсовый слепок, чтобы изготовить постоянную коронку... а потом снова надел временную. Я думал, что поставлю постоянную через несколько недель.

— Это было бы двадцать девятого...

— Да, очевидно.

— И он так и не пришел.

— Да.

Элсворт снова покачал головой.

— Знаете что... у меня было предчувствие, что может произойти что-то подобное...

— Что вы хотите сказать?

— О стоматологах нечасто говорят как о врачах, однако мы изучаем такие же науки, как и терапевты. Анатомию, биохимию, бактериологию, гистологию, фармакологию, патологию... мы все это изучаем. И если жизнерадостный по натуре человек неожиданно приходит, и у него такой... убитый вид... я начинаю подозревать, что существует какая-то психологическая проблема.

— То есть он казался подавленным, так?

— Да, и даже очень.

— У него была депрессия?

— Ну, это почти то же самое.

— Он не сказал, в чем причина?

— Нет.

— И не намекнул...

— Нет.

— ...Даже как-нибудь косвенно?

— Нет.

— ...Что могло бы его тревожить?

— Не знаю.

— Я полагаю, вы не были удивлены, — сказал Карелла.

— Чем?

— Его смертью. Отравлением.

— Вы хотите сказать, не считаю ли я, что он склонен к самоубийству?

— А вы так считаете?

— Нет. Мне и в голову не могло прийти, что он способен покончить с собой. Никогда. И, честно говоря, я был просто поражен. Когда об этом услышал... Господи, я был потрясен. Мой пациент покончил с собой! Отравился! И... скажу вам правду, мистер Карелла... я чувствую себя виноватым.

— Виноватым?

— Да. За то, что не проявил бдительности. За то, что не понял, что его депрессия носит гораздо более серьезный характер, за то, что я не предвидел возможного самоубийства. — Он покачал головой. — Знаете, мы многое считаем само собой разумеющимся. Не обращаем внимания на важные вещи.

Карелла кивнул и снова заглянул в свою записную книжку.

— Он никогда не упоминал при вас каких-либо имен? — спросил он. — Например, Мэрилин Холлис?

— Нет.

— Нелсон Райли?

— К сожалению, нет.

— Чарльз Эндикотт, или Чип.

— Нет.

— Бэзил Холландер?

— Нет.

Карелла закрыл книжку.

— Доктор Элсворт, благодарю вас за то, что уделили мне время. Простите, что побеспокоил в ваш выходной день. — Он встал, вытащил бумажник и протянул Элсворту свою визитку. — Если что-нибудь вспомните, позвоните вот по этому телефону. Буду вам благодарен.

— Да, конечно, — сказал Элсворт.

— Еще раз спасибо, — поблагодарил Карелла. — Если мне понадобится хороший стоматолог...