— Разумеется, они были ложными. В то время я работал на министерство внутренних дел, под непосредственным руководством премьер-министра. Я служил наживкой, чтобы поймать того, кто использовал министерство для раздувания мятежей.
Темпл ничего не сказал, но его глаза засверкали от возбуждения и восхищения.
— Полагаю, вы поймали того человека?
— Да, поймал. Правда, меня едва не повесили, но все уладилось, когда я точно выяснил, что тайным руководителем заговора с целью свергнуть правительство был не кто иной, как сэр Уильям Стэнфорд, глава министерства внутренних дел.
— Но… ведь он был вашим начальником? — спросил Темпл.
Гарри кивнул:
— Был. Я работал на него много лет и даже не догадывался, что он пользуется своим служебным положением, чтобы скармливать информацию анархистам.
— Боже милостивый! — Судя по лицу Темпла, история захватила его полностью. — А что сталось с сэром Уильямом? Анархистов поймали? И как вы оказались в тюрьме за государственную измену?
Гарри открыл небольшую кедровую шкатулку, стоявшую в дальнем углу стола, и вытащил из нее тонкую коричневую сигару. Приглашающе махнув рукой на шкатулку, он раскурил сигару и снова откинулся на спинку кресла с видом человека, готового рассказать интереснейшую историю.
— Сэр Уильям покончил с собой, как только я установил, что он предатель. Анархистов поймали, руководителей повесили. Меня судили за измену, потому что сэр Уильям сделал из меня козла отпущения, состряпав с помощью анархистов достаточно убедительное дело. Видишь ли, он понимал, что я уже близок к истине, и до его ушей дошло, что премьер-министр знает — кто-то из высокопоставленных лиц в министерстве внутренних дел предает правительство. Стэнфорд и решил пожертвовать мной.
— Захватывающе, — произнес Темпл, аккуратно стряхивая пепел в предложенную пепельницу. — Полагаю, письмо, полученное вами сегодня утром, имеет какое-то отношение к тому случаю?
— Вот именно. — Гарри опустил ноги на пол и хмуро посмотрел на письмо. — Это от лорда Брайсленда, нового главы министерства внутренних дел. Он пишет, что, по его недавним сведениям, Стэнфорд работал не один, и министр хочет, чтобы я явился к нему с документами — он намерен найти доказательства о второй, причастной к этому делу персоне.
— Похоже, что придется как следует потрудиться.
— Придется. — Гарри вздохнул и взял перо. — Я хочу, чтобы ты написал Крэбтосу и велел ему раскопать мои отчеты в Роузхилле. Пусть перешлет их сюда как можно быстрее. Кроме того, тебе придется помочь мне разобрать кое-какие бумаги. Бумаг, относящихся к тому времени, не так много, но мне помнится, что во время переезда я где-то видел шкатулку со своими заметками. О, и не забудь отослать объявление в «Тайме»!
Темпл вытащил изо рта сигару, подошел к камину и выбросил в него и пепел, и окурок. Затем протер стеклянную пепельницу носовым платком и снова поставил на стол Гарри.
— Объявление о вашем браке?
— Да. Так мне не придется писать письма всем своим знакомым. И Плам, вероятно, тоже хочется, чтобы ее родные и друзья об этом узнали. Проклятие! Именно тогда, когда я хочу провести как можно больше времени, наслаждаясь прелестями жены, приходится разбирать записи пятнадцатилетней давности…
* * *
— Мне бы очень хотелось понять, как этот бык попал в дом. Кто-нибудь из вас может мне объяснить?
«Чвирк-чвирк», — защебетал фазан. Плам посмотрела на него, давая понять, что его мнение ее не интересует, и, сделав взгляд очень суровым, перевела его на шеренгу слуг и детей, стоявших перед ней.
— Ну? Кто может что-то сказать?
На нее смотрели десять пар глаз, в которых светилась невиновность — такая невиновность, что даже херувимам немедленно захотелось бы оправдаться.
Плам вздохнула.
— Очень хорошо, раз уж вам так хочется все усложнить. Герти?
Пожилая женщина с каштановыми волосами, подернутыми сединой, кивнула.
— Вы отвечаете за детей?
— Ага… то есть отвечала; пока его светлость на вас не женился, а теперь за этих негодников отвечаете вы.
При этой мысли Плам с трудом подавила зарождающуюся панику. Они всего лишь дети, а у нее большой опыт общения с детьми Корделии. Плам играла с ними не один год, причем полностью отдавая себе отчет, что Дел позволила бы устраивать шумные игры, представляющие опасность или просто неподходящие. Однако теперь она сама оказалась в положении подруги и пребывала в печальном недоумении, что можно и чего нельзя делать с детьми. После утренних, не самых приятных, размышлений она пришла к выводу, что станет им другом, будет им помогать, направлять их — наставлять, но при этом без излишней строгости и наказаний.
В конце концов, для этого у них есть отец.
— Это верно. Однако у вас с ними куда больше опыта, поэтому вы должны догадываться, каким образом быка впустили в дом.
Женщина по имени Джордж (трудно себе представить более неудачное имя, поскольку Плам еще никогда не видела столь прелестного и соблазнительно пышного создания — ее не портили даже скучное серое платье и заляпанный передник) подняла руку:
— Через дверь?
Диггер прыснул. Индия возвела глаза к потолку и приняла такой скучающий вид, какой могут принимать только тринадцатилетние девочки. Плам прищурилась и сердито посмотрела на обоих.
— Ты мне ничего не хочешь сказать, Диггер?
— Конечно, хочу. Целую кучу всего. Джошуа очень дружелюбный, почти как Нэш.
Нэшем звали фазана, это Плам уже знала. Ей рассказал об этом Хуан, когда знакомил ее с няньками, лакеями и детьми.
— Джошуа?
— Так зовут быка, — пояснил Диггер. — Он дружелюбный, видишь? Он любит Мактавиша, поэтому, когда мы вернулись, разыскав хвост Джошуа…
— Я нашел бычий хвост! — счастливо воскликнул Мактавиш, поднимая вверх что-то высохшее и черное, больше похожее на обезвоженную змею, чем на хвост. — Теперь у меня будет котенок? Ты сказала, что будет.
Плам слегка приподняла бровь, посмотрев на Диггера, и едва заметно кивнула ему на Мактавиша. Диггер помотал головой. Она вознесла беззвучную молитву, благодаря за то, что ей не придется восхищаться возвращением на место бычьего хвоста, и продолжила:
— Это объясняет появление Джошуа в холле, но как он разбил три очень дорогие вазы и продырявил рогами дверь в туалет?
Энн и Эндрю захихикали, но тут же сообразили, что смеются над одним и тем же, и обменялись недовольными взглядами.
— Вазы не были дорогими, мэм, — сказала Джордж. Остальные слуги закивали. — Его сиятельство никогда не поставит в холл ничего дорогого.
Плам нахмурилась:
— Да?
— Да, мэм. Он-то знает.
— Еще как знает.
— Да, мэм. Насчет детей.
— Ага. — Плам добавила пару дополнительных очков к своему мнению об интеллекте Гарри и
