— Пока погуляйте, — сказал он охранникам, дождался, пока те поднялись по лестнице, открыл дверь. Изнутри пахнуло жаром и дымом.
Прежде чем Дима с Катей успели опомниться, мужчина втолкнул их внутрь и запер дверь изнутри.
В подвале было жарко, как в сауне. Дима сразу вспотел.
Лейка вскрикнула и тут же зажала рот ладонью. Посреди помещения стояли две железные клетки на опорах. Под одной была установлена газовая горелка. Пламя лизало железное основание клетки, внутри которой был… Карлссон.
— Посмотри, огр, кого я к тебе привел, — сказал Высокий Ши.
Карлссон не ответил. Он висел на руках в углу клетки, держась за прутья. Лицо его было таким красным, что Диме сначала показалось: с него содрали кожу. Услышав мужчину, он открыл глаза…
И снова закрыл.
Дно клетки раскалилось настолько, что отливало багровым.
— Ты, подонок! — закричала Лейка, бросаясь на мужчину.
Тот отшвырнул ее небрежно, как котенка, посмотрел на Диму: мол, а ты не хочешь на меня напасть? Ну, давай!
Дима не напал. Он знал, что не справится. Тем более в наручниках.
— Полюбовались? — спросил Высокий Ши. — Всё, на выход! — Он поднял ревущую Лейку и вытолкал их с Димой из помещения. Дверь с лязгом захлопнулась.
Мужчина схватил Диму за отвороты рубашки.
— Только попробуй что-нибудь выкинуть! — процедил он. — И вы оба окажетесь в соседней клетке. А теперь — наверх! Живо!
Глава пятидесятая
Ритуал
«Бегущий на кончиках пальцев,
Оставляющий след на росе,
Ублажающий сам себя,
Превозносящий себя и прославляющий,
Нападающий, чтобы достичь славы,
Несущий бремя бессмертия»,—
так именуют мудрые эльфы Высоких Туат’ха’ Данаанн.
Но тролли Туат’ха’Данаанн не жалуют, тем более что у них и мясо с душком.
Закатное небо выкрасило крыши домов во все оттенки багрового. Катя, съежившись, сидела на кривоногой бархатной банкетке и мрачно смотрела в зеркало над мраморным камином. Камин был давно заложен, зеркало потемнело от времени. Катино отражение казалось маской персонажа японской трагедии — грустное бледное кукольное лицо, отмеченное печатью злого рока.
Дверь приоткрылась. Катя резво вскочила с бархатного диванчика.
— Ну сколько можно? — закричала она. — Я уже часа полтора торчу здесь одна…
И осеклась, изумленно распахнув глаза. В зал проскользнула гибкая стройная женщина в светлом платье. Распущенные светлые волосы падали на плечи, на прекрасном лице мерцали сапфировые глаза. Узнав ее, Катя вскрикнула от радости и бросилась ей в объятия.
— Карина!
— Катенька, милая! Как я рада тебя видеть!
— Вот уж не ожидала, что тебя сюда пустят.
— Пустили, как видишь, — Карина не удержалась от тяжкого вздоха. Катя, отстранившись, внимательно посмотрела ей в лицо.
— Карина, у тебя все в порядке?
— Небольшие неприятности на работе. Дай-ка взгляну, как тебе сделали личико…
Карина окинула профессиональным взглядом Катин макияж и снисходительно улыбнулась:
— Ох ты, горе мое… Сама, что ли, накрасилась? Дай-ка я хоть подровняю немного… Сядь на диван. А здесь еще и темно…
— Карина, я не пойму — что ты здесь делаешь? Ты же сама говорила, что у вас с Селгариным напряженные отношения…
— Теперь обстоятельства сложились так, что нам пришлось сотрудничать. Я же сказала — у меня возникли проблемы. А господин Селгарин любезно согласился мне помочь.
— И ты теперь работаешь на него? — радостно спросила Катя.
— Можно сказать, так. Пока не решится наша общая проблема.
— Ой, как хорошо! — расцвела Катя. — Я так рада!
Карина опустила глаза, разглаживая складки на подоле, и ничего не ответила.
— Я как увидела тебя, — тараторила Катя, — так прямо камень с души упал. Знаешь, я уже начала волноваться. Привезли неизвестно куда, заперли тут, никто не приходит, никто ничего не объясняет. Расскажи, что за праздник тут будет сегодня вечером. Я под дверью слушала — снаружи голоса, музыка играет…
— Солнышко, я здесь на птичьих правах и ничего толком не знаю, — мягко ответила Карина. — Беспокоиться тебе не о чем… О, а вот и господин Селгарин. Пусть он лучше сам тебе все расскажет.
— Какой сегодня закат! — произнес Селгарин, входя в зал.
В смокинге он выглядел фантастически элегантно.
— Простите, что пришлось столько вас тут продержать. Мы ждем еще одного участника, без которого это все бессмысленно. Он позвонил, что вот-вот подъедет. Карина, вы закончили?
— Да, Эдуард Георгиевич.
— Тогда можете идти.
«Не уходи!» — взглядом попросила ее Катя. Но Карина, улыбнувшись ей краем рта, безропотно покинула зал.
— Еще буквально пятнадцать минут, Катенька… — извиняющимся тоном сказал Селгарин.
— Я есть хочу! — капризно заявила Катя. — И вы так мне ничего и не объяснили. Что мне надо будет делать?
— Что обычно делают фотомодели? — пожал плечами Селгарин. — Вас зовут, выходите, улыбаетесь, позируете и уходите. А насчет еды… Подождите еще час-другой. После праздника будет фуршет. Сейчас не до еды — вот-вот начнется…
— Что начнется?
Селгарин дернул плечом и снова посмотрел в окно, на багровое небо.
«А он волнуется», — отметила Катя.
— Кого мы ждем? — спросила она.
— Моего дальнего родственника. Очень важного человека.
— Того, от которого зависит мое будущее?
— Именно.
— Эдуард Георгиевич, так же нельзя! — воскликнула Катя. — Я сижу тут голодная, ничего не знаю… Кто он? Продюсер?
— Он — потрясающий человек! — с мягкой улыбкой сказал Селгарин. — Такие рождаются раз в тысячелетие…
Селгарин внезапно замолчал. Катя поняла, что он прислушивается. Катя ничего особого не услышала, но Селгарин широко улыбнулся.
— Он приехал, Катенька. Всё. Больше никаких вопросов. Я вас очень прошу. Мой друг этого не
