ругаясь по-своему, поднялась Кунигунда. Вид у нее был неважный.

— Проклятая блевотина сидов! — морщась, как от боли, пробормотала она по-русски, помогая мужу встать.

Большой тролль выглядел, как борец сумо, терзаемый тяжким похмельем.

Страдальческим взглядом тролль окинул «поле битвы».

Банда Толика валялась в глубоком ауте. Лучше всего было Вячику: после Кунигундиной оплеухи он так и не очнулся. Гоша проявил большую выносливость: вяло двигал конечностями, пытаясь подняться.

На фоне общей беспомощности Катя выглядела просто замечательно.

— Ты как? — спросил ее большой тролль.

— Нормально.

— Точно? На тебя что, не подействовали чары этой дряни?

— Похоже, что нет, — подтвердила Катя.

Скаллигрим поглядел на нее с недоверием, собрался было спросить еще что-то, но передумал.

— Тогда забирай свою подругу и уходим отсюда.

— Уезжаем, — сказала троллиха.

Она подошла к Гоше, ухватила его за плечи и привела в вертикальное положение.

— Не упадешь? — спросила она ласково.

— Надеюсь.

Катя занялась Лейкой. Подруга пребывала в глубокой депрессии. Двигаться не желала. И не двигалась, пока Катя, разъярившись, не наорала на нее.

Тогда Лейка наконец соизволила подняться и, двигаясь как сомнамбула, побрела к двери.

Минуту спустя компания, состоящая из Кати, Кунигунды, поддерживающей одновременно Гошу и Лейку, и Скаллигрима, несущего на плече Илью Всеволодовича, выбралась из подъезда на зеленый дворик и загрузилась в Гошин «туарег».

— Вести сможешь? — поинтересовалась троллиха, усевшаяся рядом с водителем.

— Смогу, — Гоша покопался в кармане, выудил прихваченный пистолет и спрятал в бардачок.

— Это еще зачем? — проворчал большой тролль.

— Пригодится, — лаконично ответил Гоша.

Джип тронулся, и потрепанная, но не побежденная армия антиэльфийской коалиции отбыла восвояси.

Прибывшая минут через двадцать милиция обнаружила частично разгромленную квартиру и троих граждан сомнительной наружности, не совершающих, впрочем, никаких противоправных деяний. Возможно, вследствие своей временной немощи.

На всякий случай всех троих задержали «за хулиганство» и увезли в отдел, а дверь опечатали. Чисто символический акт, поскольку эта самая дверь провалилась бы внутрь от средней силы пинка.

По указанию Скаллигрима Гоша доставил их не к Лейке, а в мансарду.

— Стратегически более выгодная позиция, — заявил большой тролль.

Потом Гоша отправился домой (передав большому троллю телефон Ротгара, он был полностью реабилитирован), по дороге закинув в офис пребывающего в глубокой депрессии Илью Всеволодовича. Лейку большой тролль слегка «поправил», а с представителем враждебного лагеря возиться не стал. Тем более что в таком состоянии Илья Всеволодович был практически недееспособен.

По дороге накупили кучу еды (Нильс был счастлив!), так что тролли имели возможность сочетать приятное с полезным: строить планы на будущее и набивать животы.

Лейку, которую все еще продолжало мутить, уложили отдыхать на Катином диванчике.

Подвели итоги. Скаллигрим счел результаты удовлетворительными. Разгромили «опорную точку» противника. Добыли телефон Ротгара в Стокгольме. Правда, непонятно, что с ним теперь делать. Сначала Скаллигрим предполагал через Илью Всеволодовича сообщить Ротгару, что Катю поймали. Мол, приезжай и забирай. Но отказался от этой идеи, когда узнал, что «призрак» — в одной связке с Ротгаром. Мол, эта блевотина сидов испортит всю игру.

— Почему — «блевотина сидов»? — спросила Катя. — Это надо понимать так, что этот призрак — творение эльфов?

— Не совсем так, — пророкотал большой тролль.

— И ты знаешь, кто это такой?

— Не то чтобы знаю, но — вроде того.

— И кто это?

— Я не знаю, как это сказать на вашем языке.

— А на вашем?

— Баньсид.

— Баньсид! — запищал Нильс. — Где он? Я хочу на него посмотреть!

— Заткнись и ешь, — сказал тролль.

Катя задумалась. В голове у нее вертелось произнесенное троллем слово. Определенно она его где- то встречала. Кажется, в комментариях к шотландским балладам что-то такое попадалось… Плачущее привидение…

— Баньши! — вспомнила она.

— Можно сказать и так, — степенно ответил Скаллигрим.

— Я что-то такое читала, — сказала Катя. — Где-то у кельтов. Призрак, который шляется по дорогам и предрекает смерть…

— Люди, как всегда, всё напутали. Баньсид — не призрак. Это посмертие сида. Сиды не умирают, как люди. Они меняются… Некоторые постепенно перерождаются в какую-нибудь дрянь, — большой тролль сплюнул. — Пройдет веков пять — глядь, а это уже не сид, а боггарт. Но баньсид — это всем дряням дрянь. Любой сид по натуре существо вредоносное, а баньсид — это вся дрянь, собранная в пузырь с гнилым туманом. Такая дрянь, что ей самой тошно. Потому и стонет мерзко, и гадит одним лишь своим присутствием. Человек же, который баньсида услышит, может так опечалиться, что заболеет. А то и помрет. Случаи были. Словом, печаль баньсида — это зараза такая. Для людей, — добавил он надменно. — Нам, троллям, это не страшно.

— А если не страшно, так почему вы с Кунигундой на полу валялись?

— Больно, — сказал Скаллигрим. — Ушам больно.

— А что они еще могут? — спросила Катя.

— Баньсиды? Вообще много чего… Навести морок могут, проклясть, глаза отвести… Много всяких гадостей.

— Кого-то мне этот баньсид напомнил, — сказала Катя. — Может такое быть?

Большой тролль пожал плечами.

— И все-таки откуда они берутся, эти баньсиды? Каким образом? — Катя чувствовала, что ответ на этот вопрос очень важен. Может, удастся узнать, почему баньши помогает Ротгару.

— Мама! Мама! — опять встрял Нильс. — Расскажи им ту сказку!

— Тебе кто разрешил болтать во время еды? — нахмурился Скаллигрим. — Какую еще сказку?