Фолко считает, что она – в тхеремском войске, значит, надо идти. Если это не она – мы просто потеряем четыре дня. Тяжело, но не смертельно. Если же это она…
– Потеряем головы… может быть, – криво усмехнулся Малыш. – Хотя – на все воля Махала! Ты знаешь дорогу, Рагнур? Тогда веди, пока я не передумал!
АВГУСТ, 10, ЛАГЕРЬ РАБОВ
Жутковатый путь через леса кончался. Еще два, самое большее, три дневных перехода – и дорога вырвется из лесных тенет на просторы благодатных степей. Там, среди бескрайних разливов травы, новоиспеченным защитникам Тхерема и предстоит принять свой первый бой… в цепях.
По забитой невольничьими караванами дороге двигались не только рабы.
Ширя шаг, маршировали пешие отряды, неслись конные сотни – но их было мало, очень мало. Вся тяжесть первого удара должна пасть на нестройную толпу взятых в Минхириате рабов. О враге тхеремцы не говорили ни слова; и мало-помалу рабы начали роптать. Где обещанное оружие? Где нормальная еда?
Идти осталось всего ничего, а многие все еще еле передвигают ноги! Какие из них воины?
Эовин мало-помалу пришла в себя. Рожденная в Рохане, сызмальства приученная к седлу, она не сломалась, не погрузилась в тупое безразличие, как многие из ее товарищей по несчастью. Когда схлынуло оцепенение первых дней и даже взгляд Серого, казалось, утратил свою силу, Эовин вновь – и уже всерьез – задумалась о побеге. Для чего гонят в сражение такие орды невольников? Не делить же добычу с тхеремцами, ясное дело… Может, враги харадримов окажутся друзьями? Впрочем, на такое рассчитывать не приходится. Нет, у нее теперь только один путь – на север, к Гондору.
Правда, через необозримые пространства враждебного Харада – но Эовин сильно подозревала, что на войне у нее не окажется и этого ничтожного шанса для побега.
Она начала припрятывать хлеб. Осторожно, чтобы не увидели другие – и в первую очередь женщины. Накинутся всем скопом – не убивать же их… Втайне Эовин надеялась уговорить бежать с ней и Серого.
Почти каждый день меж невольниками вспыхивали яростные ссоры, тотчас переходившие в потасовки. Харадские стражники не вмешивались – однако и они становились все злобней. Малейшее подозрение – и невольник рисковал получить копье в брюхо. На лагерь словно опускалась незримая сеть безумия.
Вечером, когда усталый караван наконец-то остановился (конные харадримы с непонятным ожесточением заставили невольников отшагать еще добрых две лиги, прежде чем разрешили разбить лагерь), Эовин улучила момент и хотела осторожно коснуться локтя Серого.
Он стоял спиной к ней, но, казалось, видел все, что творилось вокруг: сотник заговорил, обращаясь к девушке, за миг до того, как ее пальцы коснулись его руки:
– Хочешь бежать?
Эовин опешила. Это было сказано негромким, будничным голосом, спокойно и безо всякого интереса.
– С тобой, – собравшись с силами, выдавила она из себя.
Серый вздохнул, опуская голову, словно раздосадованный непонятливостью ученика учитель.
– Ты побежишь навстречу медленной и лютой смерти, – устало проговорил он. Губы его едва шевелились, и стоявшей чуть ли не вплотную Эовин приходилось напрягать слух, чтобы разобрать хоть слово. – Отсюда можно спастись, только если смотреть вперед, а не назад. Обратно дороги нет. Там еще более верная смерть, чем от стрел и копий врага, что на юге.
– Но… нас ведь гонят на убой! – выдохнула Эовин.
Серый поднял голову, и девушка невольно отшатнулась в сторону; зубы сотника оскалились, точно у почуявшего добычу волка. Блеклые глаза внезапно потемнели, а неширокие плечи развернулись, словно наливаясь силой. Перед испуганной Эовин стоял совершенно другой человек – жуткий, беспощадный, готовый убивать хоть зубами, хоть ногтями.
– На убой, – медленно кивнул Серый. – Но… мы еще посмотрим, кто кого убьет!
– Перебить тхеремцев? – вырвалось у девушки.
Серый усмехнулся:
– Тхеремцев?.. О нет. На это у нас сил не хватит. Будь я один… – Он внезапно осекся, но вроде бы не оттого, что сказал лишнего, а сам удивившись собственным словам.
– Но что ж тогда? – почти простонала Эовин.
– Увидишь, – угрюмо бросил Серый. – Я знаю, что идти надо не на север, а на юг. Спасение – только там. Спасение… и месть.
Пожалуй, это был самый длинный разговор Эовин и Серого.
АВГУСТ, 11, ГРАНИЦА ЛЕСА И СТЕПИ, ЮЖНЫЙ ХАРАД
– Эх, и красотища же тут! – простодушно восхитился Малыш, глядя на расстилавшуюся перед путниками картину.
Полюбоваться и впрямь было чем. С востока на запад протянулся исполинский хребет. Меж гор лежали широкие зеленые долины. С розоватых от солнца вечных снегов вниз, на равнину, сбегали бесчисленные речки и речушки. Среди разбросанных тут и там холмов кое-где поблескивала синяя озерная гладь. Благословенный край.
Выбегая из леса, харадская дорога тотчас начинала ветвиться. Повсюду виднелись селения, возделанные поля и огороды. На равнине паслись стада.
– Теперь осторожнее, – не забыл предупредить Рагнур. – Место открытое, мы – как на ладони… Ловчие соколы у харадримов преотличные.
– Чему наковальня молот научит? – не слишком церемонясь, огрызнулся Малыш. – Будто сами не знаем! – Кхандец дернул щекой, но смолчал.
– Хватит, Строри! – поморщился Торин. – Рагнур дело говорит. Недоглядим – враз нас тут и схарчат.
Малыш с силой потер лицо ладонями.
– Сам не знаю, что на меня находит, – чуть смущенно признался он. – Слова, каких и сам не хочу, так прямо с языка и прыгают!
– Так понятно ведь почему, – буркнул Торин, но Маленький Гном отчего-то взъярился еще больше.
– Не верю я! – заорал он, выхватывая меч и одним ударом снося ни в чем не повинное деревцо. – Не верю, чтобы мной вот так вертели! Даже когда с Олмером… не так все это было! Что я им – кукла?!
– Ты – не кукла. – Фолко дружески положил ему руку на плечо. – Ты – не кукла, и мы все – тоже… Но коли этот костерок не загасим – неминуемо друг дружке в горло вцепимся… если только не хватит сил покончить с собой раньше.
– Веселенькая история! – Малыш тяжело дышал, понемногу успокаиваясь. – Э-гей, Рагнур! Ты, это… не серчай, значит. Веди нас лучше.
– А куда вести? – откликнулся кхандец. – Фолко должен дать направление!
Хоббит угрюмо потупился. Направление! Не так-то просто…
– Надо взять «языка» и как следует порасспросить его, – подал голос Торин. – Где воинские лагеря и все такое прочее… Тогда сможем действовать вернее…
– Смотрите! – Малыш прервал друга, резко вытянув руку.
Из недальних лесных ворот на простор зеленой степи медленно выползала исполинская серая «змея». По харадской дороге шли серые колонны людей – никак не воинские отряды. Фолко пригляделся.
– Рабы, – уверенно произнес хоббит. – Идут в кандалах, по бокам – тхеремская охрана. Ого, сколько ж их там!.
Колонна и впрямь казалась бесконечной.
– Вот и ответ, – заметил кхандец. – Идем за ними! Я там вижу кого-то в золоченой броне…
Перебежками, кое-как укрываясь по редким зарослям, Фолко и его спутники следовали за колонной невольников. Было все это донельзя неудобно и опасно; но ничего не поделаешь, приходилось мириться. Протянуть незамеченными до вечера, а в темноте… Удача улыбается смелым!
Невольники (по самым скромным подсчетам Фолко, их в колонне не меньше пяти тысяч) двигались по тракту до самого вечера. И лишь когда сгустились непроглядные южные сумерки, дорога окончилась у ворот громадного укрепленного лагеря.
– Молот Дьюрина! – почти простонал Торин, глядя, как распахнутая пасть ворот поглощает шеренгу за шеренгой. Охрана, как оказалось, тоже не собиралась проводить ночь на открытом месте – несмотря на то,
