Как и до сей поры, решил к себе заезжать только, чтобы выгулять и накормить Дизраэли да переночевать, а так лучше будет ему размышлять над загадкой у преподобного. Хотя лучше выходило ненамного. То попадья просила помочь, а отказать Андрей Николаевич ввиду ненужных для ее ума объяснений не мог. То дети поповские крутились подле с задачками из арифметики или просто так, чтоб рассказал про старинные монеты разные забавные истории. Но суета хоть и мешала, зато не чувствовал себя Базанов одиноким со своими трудами. А вечером, когда и отец Тимофей возвращался в дом к ужину, склоняли они и так и сяк совместно загадку письма.
И только на третий день, который минул с визита в верховную резиденцию, Базанов почуял вдруг неладное. То ли померещилось ему, то ли и в самом деле следил некто в спину Андрею Николаевичу тайком. С утра еще, как ехал он к преподобному на «Юго-Западную». В вагоне Базанов все озирался кругом себя, но ничего и никого необыкновенного не углядел. А все же чувство неприятное осталось и не покидало его до вечера, будто кто подсматривал за ним и обнаруженным быть не желал.
В девятом, ночном часу Базанов поехал обратно к себе. С преподобным только и вышло, что переливали из пустого в порожнее да перетирали редьку на хрен. А время поджимало, отец Тимофей наведался и в Патриархию, но и у них дело не двигалось. Не было ничего в старых свидетельствах ни о числе «2», ни о числе «22», ни о секретных тайнах, с ними связанных. Искали потихоньку и в бесовской каббале и с тем же результатом, то есть с никаким. Но верил Базанов, верил и отец Тимофей, что рано или поздно, а найдут. А из известной им резиденции намекали ласково, что лучше бы все-таки рано.
Андрей Николаевич вышел на своей остановке и отправился домой пешком по свежевыпавшему с утра снегу, обновившему старое, тротуарное месиво. Не стал дожидаться маршрутного такси. Здесь, на воздухе, чувство, преследовавшее его с утра, отпустило Базанова, словно некто смотрел, смотрел на него издалека да и отстал, потому что надоело.
В лифте, дурно пахнущем от пивной застарелой лужицы на полу, он ехал вместе с соседкой из боковой от него квартиры. На этаже Базанов вежливо принял от соседки две полные сумки, чтобы та смогла открыть дверь ключом, не ставя их на нечистый пол. Его поблагодарили, Базанов откланялся. Свой собственный, простой английский замок он отомкнул в две секунды, Дизраэли, почуяв его, вилял хвостом у порога. Базанов, однако, сперва порешил сменить одежду на другую, старую и для прогулки удобную, памятуя о провокациях своего любимца. И потянул дверную ручку за собой. Но ее заклинило неожиданно и застопорило снаружи, а в следующую же секунду кто-то надел с силой и резко Андрею Николаевичу на голову темную и душную, очень грубого материала тряпицу. Попросту говоря, мешок. И тут же ухватил у горла веревкой. Не так, чтобы удушить, но очень неприятно.
Базанов опомниться не успел. И сделать ничего тоже. За него все свершил верный Дизраэли. Против обыкновения молча, зато с завидной жестокостью. Ибо мгновение спустя уши Андрею Николаевичу заложило от поросячьего мужского визга, перемежающегося одним-единственным, повторяющимся коротким матерным словом, обозначающим гулящих девиц. Тут Базанов словно бы очнулся, повинуясь скорее инстинкту, чем приказанию разума, сдернул мешок со своей головы. В полутемном общем коридоре тем временем шла напольная гладиаторская борьба, в которой Дизраэли уверенно побеждал. Сверху всей массой он попрал лежащего и дергающего ногами противника, кусал его за руки, рвал куртку у ворота. Базанов замешкался, не зная, что ему делать дальше. Оказать помощь верному другу или сбежать от греха прочь, а Дизраэли пусть догоняет. Но тут он был сбит снизу предательской подсечкой под колено – все же не знакомый ему, поверженный враг контролировал ситуацию. И на коридорной плитке теперь в одном клубке катались трое, сильно мешая друг другу, но не желая при этом расцепляться. А скоро дело стало совсем плохим для Базанова и его бассета, потому что от лестницы кинулись к ним еще двое с криком «вот черт!», и было понятно, что помогать они желали отнюдь не Андрею Николаевичу и его собаке. В отчаянии Базанов попытался что было сил отцепиться от незнакомца, который хоть и находился снизу от Дизраэли, но все же умудрился ловко подмять Андрея Николаевича под себя. Стальную и умелую хватку своего врага Базанов не преодолел, зато нащупал вскользь за отворотом его куртки нечто для себя интересное. Потянул что есть мочи за рукоять и, не думая уже ни о чем более, выстрелил пару раз, не зная даже наперед, заряжен ли невидимый ему пистолет. Просто нажал на курок, лежа на спине и вытянув руку и дуло в сторону двух других, чужих голосов. Тут же за выстрелами последовал то ли крик, то ли всхлип, что-то с сильным сотрясением рухнуло на пол, а железные тиски вокруг Базанова на миг разомкнулись. Этого оказалось достаточно, Андрей Николаевич вывернулся ужом, выстрелил для острастки еще один раз в потолок, а за соседкиной дверью уже голосили «караул!». И перепрыгнув копошащиеся на полу человеческие тела, Базанов рванул вниз по лестнице, за ним, залихватисто лая, мчался Дизраэли. Сверху сначала было тихо, а потом топот одной пары ног начал преследование Базанова. И он, и пес тогда поддали жару как следует и очнулись не скоро, только за дальним пустырем, подле кооперативных гаражей, у одного из которых сиротливо пи?сал бомж. Тот, едва взглянув в сторону Базанова, даже не прибрав ширинку, бросился опрометью бежать прочь. И тут только Базанов, переведя дыхание и оглядев себя, к величайшему своему изумлению обнаружил, что вражеский пистолет по-прежнему наголо в его руке и чудесно виден в свете ближайшего фонаря. Оружие Андрей Николаевич рассматривать не стал, было не ко времени, но и выкинуть не решился. Мало ли что. Нащупал нечто, что должно обозначать предохранитель, повернул вверх на всякий случай, ибо в оружии понимал почти что ничего. Потом сунул пистолет в карман пальто, того самого, драпового в елочку.
– Тихо, тихо, дружище, – потрепал Базанов за холку пса, чтобы не гавкнул ненароком. Дизраэли, умница, однако примерно молчал.
Андрей Николаевич меж задами гаражей тенью поспешил подальше от опасного места. Бассет ровно семенил рядышком. Куда идти, было совершенно неясно. Не говоря уже о том, что Базанов не мог даже предположить, кто организовал на него нападение у порога его же собственной квартиры. Одно только он подозревал определенно: явились к нему не с целью ограбления квартиры и не за парочкой нумизматических редкостей, ему принадлежащих. Но это-то и было самым поганым обстоятельством.
Промаршировав за гаражи, Базанов и пес остановились. Дальше начиналось открытое пространство с автострадой и ярко освещенными улицами. Андрей Николаевич стал в лихорадочной спешке соображать. К родителям нельзя – их адрес, несомненно, злоумышленникам известен, кто бы они ни были. Ехать к Мухе тоже выходило рискованным. Определить его близких друзей не представило бы труда. По той же причине отпал и многодетный отец Тимофей. Добираться своим ходом до известной резиденции – предприятие не то что опасное, а самое идиотское. Если такое творится за спиной президента, а в этом в силу логических причин Базанов был уверен, значит, и подходы к Ермолову охраняются злоумышленниками особо. Единственный вариант: найти человека, Базанову чужого и мало знакомого, и вынудить его правдами и неправдами к сотрудничеству. Это попахивало подлостью, и Андрей Николаевич ради одного себя ни за что не стал бы поступать подобным образом, но выбора в чрезвычайной ситуации он не имел иного. Притулившись у дальнего от дороги столба и велев Дизраэли охранять, Базанов в электрическом свете общественного фонаря перебирал визитки, завалявшиеся у него в бумажнике.
О-па! Это кто же такой будет? А в самый раз и будет! Придыхайло, Лавр Галактионович, благоухающий фрукт, подвизающийся по непонятным и своекорыстным делам в окрестностях православной Патриархии. Правда, его вроде бы там не очень жаловали, судя по всему. Ну уж выйти на связь через этого Придыхайло можно будет наверняка.
Базанов вытащил мобильный телефон и было уже набрал номер с карточки, как вдруг подумал: сто раз в телевизоре смотрено-пересмотрено, как «лопухов» вычисляли «доброжелательные» правоохранительные органы именно через такие вот телефоны. А он, Базанов, лопух самый настоящий и есть. Тут же Андрей Николаевич, без сострадания к почти новенькому, хоть и недорогому аппарату, зашвырнул телефон далеко от себя, в гаражи.
На дряхлом частнике, полуразвалившейся «шестерке», ведомой унылым гастарбайтером-грузином, а более никто с собакой его везти не захотел, Базанов добрался до Павелецкого вокзала. Тут же и нашел общедоступный телефон-автомат. В карточке этого Придыхайло обозначены были лишь два номера, один из которых, скорее всего рабочий, выдавал холодным, секретарским голосом пожелание перезвонить завтра или оставить в крайнем случае сообщение. Второй оказался от мобильного телефона Лавра Галактионовича, и Базанову сообщили о том, что абонент временно недоступен.
Придыхайло был временно недоступен еще около часа, и Андрею Николаевичу пришлось коротать этот неопределенный срок прогулками в боковых от железнодорожных путей улочках. Никто бы в теплый зал
