насколько я помню, было таких станков три или даже четыре. Именно с помощью его Лыковы ткали простейший холст из конопляных ниток – единственная материя, из которой шили одежду, мешки и изготавливали шнуры и веревки. Надо сказать, что весь процесс – от посева, уборки до получения ниток и, наконец, ткани – длительный и очень трудоемкий. Особенно утомительным было прядение ниток.
С обувью также было очень трудно. Практически ее почти не было. Она могла бы быть всегда в нужном количестве, но домашнего скота у Лыковых не было – следовательно, не было и главного сырья – кожи. Первые десять-пятнадцать лет отшельничества у Лыкова имелся небольшой запас патронов к винтовке, и Молоков оставил то ли десять, то ли пятнадцать патронов еще в 1941 году, когда они встретились. Это позволило Лыкову добывать маралов. Во всяком случае, когда мы пришли в 1947 году к Лыковым на Еринат, то при осмотре усадьбы обнаружили остатки изношенных ичигов разных размеров. Вся обувь была из кожи марала. По моим предположениям, в начале пятидесятых годов добывать маралов уже было нечем, кроме как ловчими ямами, или догонять и колоть по насту зимой. А это случалось нечасто. Что же касается выделки кож, то и этим ремеслом Лыков владел в совершенстве. Все нужные компоненты для обработки кож имеются в тайге в неограниченном количестве.
В годы войны и у нас в поселке выделывали кожи. Особенно большими мастерами были П.Ф. Казанин и И.С. Брыляков, которых я неоднократно упоминаю. Помню, когда медведь у самого поселка задрал у нас корову, шкуру выделывал П.Ф. Казанин, а я приходил и смотрел. И уже тогда теоретически постиг эту науку. Когда кожа была выделана и отмята, мы ее расстелили, и я пересчитал все ранения, нанесенные когтистыми лапами медведя. А Парфентий Филимонович, указывая пальцем на прорези, рассказывал мне, причем в последовательном порядке, как медведь бил и рвал когтями корову, пока не свалил ее.
Но главное – это питание. В распоряжении Лыковых было два источника получения продуктов питания: огород, на котором выращивали картофель, репу, лук, горох, немного ржи, и другой источник – тайга. Огороду уделяли основное внимание, и благодаря своевременной посадке, прополке, окучиванию он был надежной опорой семьи. Беда в том, что Лыковы жили слишком высоко в горах. На такой высоте заметно короче лето, следовательно, короче вегетативный период развития растений. И далеко не все огородные культуры, в основном корнеплодные, могли произрастать в таких суровых условиях. Поэтому здесь нужно было не пропустить ни один день во время посадки, ухода и уборки. Вписываться в эти рамки было очень сложно. Поэтому в свое время Карп Осипович принял решение построить домик на берегу реки, что значительно ниже по уровню над тем местом, где они жили. Здесь основали еще один огород, в котором все росло значительно лучше. Кроме этого надо было кому-то быть ближе к воде с целью добычи рыбы, одного из главных продуктов питания, добываемого у дикой природы. Были и другие причины разделиться, но это внутренние дела их семьи, поэтому касаться этой темы я не буду.
Я уже писал, что рыбы Лыковы добывали довольно много, круглый год, за исключением весенних паводков и резких поднятий воды во время летних дождей. Но больше всего ловили во время весенних и осенних ее миграций. Ловили и зимой. Будучи у Лыковых на Еринате, мы обратили внимание на таски, сделанные из цельных кедровых досок, типа мелкого корытца, длиной около 1,5 метра и шириной сантиметров сорок, толщиной около трех сантиметров. Чисто застроганные, очень легкие, они прекрасно скользят по снегу. Это были своего рода нарты. Таски были залеплены рыбьей чешуей, что подтверждало добычу рыбы зимой. Пойманную рыбу в летнее время вялили и сушили. Собирали грибы, ягоду и также сушили, другого вида консервирования в их распоряжении не могло быть.
Питание и заготовка продуктов впрок были постоянной заботой.
И другой главный дар природы – кедровые орехи. О кедровых орешках я уже достаточно много говорил, но необходимо добавить, что кедровые орешки – это необыкновенно питательный продукт. Высококалорийные, очень вкусные, с приятным ароматом и большим содержанием – до 60–65 % – масла. Кедровое масло – самое экологически чистое из растительных масел. Кедр произрастает без вмешательства человека, тогда как любое другое масличное растение выращивается с помощью разного рода удобрений. Обильно плодоносит кедр один раз в три-четыре года. Просушенные орешки сохраняются в амбарах и лабазах также три-четыре годы. Таким образом, этот важнейший продукт питания мог быть всегда при хорошо организованных сборе и хранении, но это не всегда удается. Вмешивается погода: дожди, ранние снегопады нарушают все планы.
Но главное, чего не хватало в питании – это полное отсутствие соли. И это было мучительно. Несколько отступая, хотелось бы поведать, что однажды во время работы в экспедиции, в Западных Саянах, мы с Молоковым случайно наткнулись на одном из таежных озер на небольшой амбар. Он стоял метрах в 150 от берега, заросший кругом молодыми деревцами. Когда мы зашли в амбар, я обратил внимание на то, что на полу у стенки лежат три или четыре (сейчас не помню) бревешка длиной примерно по 1,5 метра, диаметром около 50 сантиметров. Меня это удивило, и я спросил у Молокова, зачем занесли эти бревешки. Молоков улыбнулся и сказал: «Ты посмотри ладом – это колоды». Делались такие колоды просто. У бревешка скалывали горбыль, с помощью тесла выдалбливали в нем середину со стенками в пределах пяти сантиметров, в зависимости от назначения. Потом горбыль укладывали на место, и колода вновь выглядела бревном. Я подошел и приподнял горбыль, и мы увидели, что все они были наполнены каменной солью. От места жительства Лыковых, если считать по прямой, до этого озера около 60 километров. Знал ли Лыков об этом? Если знал, мог бы воспользоваться, и какое-то время они бы не бедствовали.
Практически во всех своих делах Лыковы испытывали трудности и лишения, и если ко многому привыкли, как-то приспособились, то к отсутствию соли привыкнуть было очень трудно.
Правда, здесь надо сделать оговорку. Привыкать к лишениям и трудностям нужно было только старшим Лыковым. Это они родились и выросли в нормальных условиях крестьянского быта. Питались, одевались, как и все средней зажиточности крестьяне. Они знали, что такое хлеб, крупа, разнообразные овощи, домашний скот, который давал молоко, мясо, кожи, шерсть, домашняя птица и т. д. Под руками у любой семьи были все нужные инструменты и инвентарь. А здесь ничего этого не было. Вот в этом как раз и была трагедия для взрослых. Это им было мучительно и трудно. Это им было от чего отвыкать и к чему привыкать. Все четверо их детей – два сына и две дочери, за исключением старшего Савина, не только не знали ничего этого, но и не представляли многое, да и Савин мало что мог помнить и знать. Поэтому отвыкать им было не от чего. А то, чем они жили, воспринималось как должное, ничего другого они не знали. В этой среде они родились и выросли. И если возникали какие-либо вопросы на основании рассказов родителей, то глава семьи говорил:
– Нам это не можно, – и это вводилось в быт как закон, как заповедь. Под запретом у Лыковых была и баня. Меня лично удивляет, почему Лыков отказался от мытья в бане и лишил этого всю семью. Ни в каких писаниях с древнейших времен вы не найдете, что мыться и париться в бане – это грех. Старшие Лыковы прекрасно знали и понимали необыкновенную пользу мытья и особенно паренья, да и пользовались они баней до ухода в «пустынь», как и все русские люди. Причем парились березовыми вениками. Береза была с древнейших времен постоянным спутником человека. Это разностороннее лекарственное растение-дерево. Все мы знаем, что для лечения различных недугов у березы берут: почки, кору, листья, наросты на стволе, так называемую чагу, и превосходный березовый сок. Лыковы прекрасно это знали, да и пользовались всем этим, когда была необходимость, а вот баня с березовыми вениками почему-то пришлась не ко двору. Русская баня была и остается одной из полезнейших. Баня лечит, оздоровляет и, как полушутя-полусерьезно говорили: «грехи смывает».
Люди моего возраста, жившие в сибирских деревнях, хорошо знают и помнят, что до конца сороковых годов еще встречались бани «по-черному». В таких банях печки были без труб, так называемые каменки. У кого не было металлических емкостей, те воду грели в деревянных кадочках, бросая в нее перед началом мытья раскаленные камни, и вода вмиг закипала. Все остальное – как и во всех деревенских банях: широкая скамья и традиционный полок, на котором парились. Так что соорудить такую баню даже в таких условиях, в каких оказались Лыковы, не составило бы особого труда. Никакого железа не требовалось. Возможно, здесь играло большую роль обстоятельство, что топить баню требовалось время, а большими клубами дыма можно было легко себя обнаружить. Помню, когда мы искали Лыковых, то подолгу наблюдали, не идет ли где дым. Молоков тогда говорил, что топят Лыковы печку в избе наверняка ночью. Первые десять- пятнадцать лет они особенно таились, и, возможно, по этой причине отсутствие бани постепенно вошло в норму.
На самом деле во всех староверских семьях, где бы они ни жили, такого огульного запрета почти на все, что связано с «миром», не было. Староверы пользовались почти всем, что делалось руками человека. Они,
