– Ты так думаешь?.. Значит, он тоже боится?
– Да. Обращайся с ним получше, и все у тебя прекрасно получится. Я обещаю.
– Обещаешь?
– Да. Во-первых, сходи перемени бриджи. – Патриция приняла у нее поводья. – А когда вернешься, я сама тебе помогу.
– Мерси, мерси, ты такая добрая, – воскликнула девочка и помчалась прочь.
За спиной у Патриции послышался обращенный к ней мужской голос:
– Сеньора, я бы с удовольствием поучился у вас верховой езде.
Обернувшись, Патриция увидела, что к ней подходит высокий и стройный молодой человек.
– Полагаю, вам следует переговорить с сеньором Кардигой, – сказала она, указав незнакомцу на Мигеля, который занимался сейчас с кем-то из студентов в противоположном конце арены.
– Нет-нет. Нет! Ни за что! – закричал молодой человек. – Вот уж у кого я уроков брать ни за что не стану.
Патриция попыталась было утихомирить незнакомца, который что-то чересчур раскричался:
– Пожалуйста… Вам не надо так волноваться…
– Он же просто чудовище! Вы сами слышали, что сказала эта девчушка. Да и все остальные это знают!
Патриция посмотрела в ту сторону, где находился Мигель, рассчитывая на его помощь, и увидела, что он подходит к ним с широкой ухмылкой на губах.
– Эмилио, – начал Мигель, – мне что, опять придется тебя отсюда вышвыривать?
Незнакомец ухмыльнулся.
– Вот, посмотри, Патриция, этот человек был моим лучшим другом! Был! – подчеркнул Мигель.
Эмилио с шутливой элегантностью поцеловал ей руку.
– Ах, вы даже не можете себе представить, насколько я счастлив тому, что мне наконец-то удалось познакомиться с вами. Я много наслышан о вас от Мигеля, но ведь он такой лжец! – Эмилио подмигнул. – Хорошо хоть, что на этот раз не солгал.
Когда занятия закончились, Эмилио настоял на том, что станет гидом Патриции и по-настоящему покажет ей Лиссабон. Когда они втроем втиснулись в его спортивный автомобиль, он хвастливо объяснил свои мотивы:
– Взяв в гиды Мигеля, вы увидите только конюшни и кучи конских яблок… а я покажу вам Лиссабон во всей его ослепительной роскоши.
Патриция быстро поняла, что так сближало обоих молодых людей. Едва ли не каждое слово, сказанное Эмилио, заставляло Мигеля хохотать.
Эмилио повез их в Альфаму – старинный мавританский квартал, – где они припарковали машину, чтобы пешком пройтись по узким мощеным булыжником улочкам, там и сям перегороженным веревками с развешенным на просушку бельем. Высокие ярко окрашенные здания по обе стороны улочки, казалось, клонились друг к другу в тайной надежде соприкоснуться крышами. Кое-где прямо на улицу были вынесены столы и стулья; мужчины, женщины и дети ели и пили, играла музыка, в воздухе пахло жаренной на углях рыбой. Было время фиесты.
– Патриция, Мигель когда-нибудь рассказывал вам о том времени, когда наши отцы избили нас и вышвырнули на улицу? – осведомился Эмилио.
Задав этот вопрос, он взял ее под руку.
– Он мне что-то такое говорил.
– Какое-то время мы прожили неподалеку отсюда. Сумасшедшее было времечко! Припоминаешь, Мигелино?
– Да как же забыть об этом? Мы собирались поехать в Париж и открыть там цирк. – Мигель рассмеялся. – Чего мы только тогда не придумывали! Чистое безумие!
– Ну, не такое уж и безумие. Зингаро так поступил – и добился феерического успеха. Публика валом валит посмотреть, какие чудеса он вытворяет со своими лошадьми.
– Зингаро был самым талантливым, но и самым трудным из учеников моего отца, – пояснил Мигель. – Сейчас он живет в Париже. Выдает себя за цыгана и завораживает публику своими выступлениями верхом на лошади. Когда-нибудь я покажу тебе, как это у него получается.
– Что ж, с удовольствием посмотрю.
– Только на это представление нужно прийти пораньше, – вмешался Эмилио. – Перед началом его ассистенты, стоя в седле, щедро угощают публику вином – и хорошего, я вам скажу, урожая.
– Из погребов семейства Фонсека? – хихикнула Патриция.
Внезапно Эмилио остановился.
– Здесь! – крикнул он, указывая куда-то вверх.
– Что здесь? – спросила Патриция.
– Здесь мы тогда и жили. Ах, – вздохнул он, явно купаясь в воспоминаниях. – Как-то чудесным вечером, вроде нынешнего, в час фиесты, я вышел на улицу и осмотрелся по сторонам, чтобы обзавестись на ночь хорошенькой подружкой, а он наводил марафет там, наверху…
