пространство, покрытое холмиками засыпанных снегом низкорослых яблонь. Кому принадлежал сад, неизвестно (летом его всегда охраняли с собаками), но сейчас он напоминал чистенькое, ухоженное кладбище. Северный район остался позади, напоминая о благах цивилизации лишь густо рассыпанными огоньками. Впереди тоже виднелись огни, только более редкие – там начинались новостройки, успешно наступавшие на опытное хозяйство СХИ, до которого оставалось еще километра два. Фонарей вокруг не было, и только далекий прожектор луны дарил всем мертвенный свет. Дорога эта даже не имела статуса улицы, а именовалась просто «пьяной трассой» – без светофоров, гаишников, дорожной разметки – своеобразный «хайвэй» местного значения.

– Лучше б поехала на «Опеле», – сказала Вика, доставая сигарету. Вспыхнула зажигалка; увидев Мишино лицо, девушка замерла, пораженная неожиданной догадкой, – или ты собрался меня изнасиловать?.. Учти, у меня куча друзей в ментовке! Я тебя посажу. Уже посажу! Это элементарно делается!.. Ты понял!.. – ни с того, ни с сего она расхохоталась. (Когда страх становится состоянием души, остается только смеяться, чтоб он не задушил тебя сразу).

Миша же, наоборот, успокоился. Он-то знал, что никаких знакомых в милиции у Вики нет, и быть не может – она всегда говорила, что ее тошнит от одной их формы.

– Выходи, – Мише надоела эта истерика.

– Зачем?.. – бравада улетучилась, смываемая внезапным потоком слез, и Вика забилась в угол, дрожа всем телом.

– Машину надо толкнуть, – Миша усмехнулся, – или ты не хочешь попасть домой?

– Хочу, – она шмыгнула носом и вытерла глаза, оставив на ладони черные мазки туши; послушно открыла дверь, но сразу провалилась в сугроб, – и дернул же черт связаться с тобой!..

Миша видел, как неуклюже она лезла по снегу, держась за машину обеими руками. …Все эти слезы пусть оставит для дебила в «Нисане»: он – очкарик, поэтому добрый, а я не такой!.. Я не люблю, когда меня держат за лоха. Сейчас мы продолжим игру. Пустая дорога ничем не хуже темного подъезда…

Машину тряхнуло на кочке, и красная лампочка возле спидометра тревожно мигнула.

…Вот бака и нет, – подумал Миша, – а только половина одиннадцатого – Надька б уж на говно изошла, – он усмехнулся, – надо еще поработать, а то сегодня совсем кисло – вроде, и прокатался весь вечер, но с Вики ж денег не возьмешь; с ней их только тратить. Дура, блин, шуток не понимает! Ну и пусть теперь до СХИ пешком топает. Она думала, я поеду за ней, уговаривать буду… хрен ей в сумку!.. Сама прибежит, если я так «великолепен», как она говорила. А я великолепен, факт!.. И, вообще, пора заводить другую подругу…

Машина подкатила к заправке.

– Привет, – Миша подошел к кассе, – давай полный.

Толстая заправщица улыбнулась, протягивая чек и сдачу. …Нет, такие телки не в моем вкусе – мне б такую, как та Наташа. Я б ей дал интервью – аж из ушей полезло б!.. А еще у меня под боком есть классная соседка! Вот, к ней я зайду завтра же, а Вика пусть отдыхает, тварь…

Не дожидаясь, пока парень в красной жилетке уберет «пистолет», Миша захлопнул дверь; свободной рукой расправил чехол на сиденье и вдруг увидел валявшуюся на полу сумочку.

…О, как!.. А пусть сама звонит, если, конечно, с похмелья вспомнит, где оставила свое барахло… посмотрим, что там у нее хорошего?.. – объехав от заправки, он вытряхнул содержимое на сиденье и уставился на образовавшуюся пеструю кучку. Первым желанием было оставить себе тонкий, совсем как в рекламе, мобильный телефон, но потом он решил, что будет просто некрасиво, если Вика увидит его. …Вдруг там есть какая-нибудь известная только ей царапинка? Стыда не оберешься; вот, деньги – другое дело. Должен же я получить компенсацию за то, что убил на нее столько времени? Настроения, блин, у нее нет… а у меня есть настроение на халяву катать ее?..

Миша раскрыл пухлый, скорее мужской, бумажник и аж присвистнул – кроме нескольких помятых, сунутых впопыхах сотен, отдельно лежало пять новеньких тысяч и еще доллары.

…А ты, оказывается, богатенькая, сука! С виду не скажешь. Сколько встречались, хоть бы раз заплатила за что-нибудь; и мать в три смены пашет… жлобиха хренова!.. Но ничего… – с чистой совестью он вытащил деньги и спрятал в карман, оставив только мелочь. Процесс занял секунды, но какое удовлетворение это принесло! Вроде, наконец-то восторжествовала справедливость.

Тут Мишино внимание привлекли визитки, лежавшие в специальном отделении – все они почему-то принадлежали Волошиной Таисии Николаевне – хозяйке студии загара «Гондурас». …Идиотское название… а откуда они у Вики?.. Миша раскрыл, лежавший рядом паспорт.

– Волошина Таисия Николаевна, – растерянно прочитал он и уставился на фотографию. Если ее немного состарить, изменить прическу, подпоить и сунуть в рот сигарету, получалась в точности его пассажирка. Миша поднял глаза, вглядываясь в мельтешение снежинок. …Как можно было так обознаться! Значит, это вовсе не Вика, а лишь чуть-чуть похожая на нее девица, которую я… нет, я не ограбил ее – она сама все бросила!.. А если у этого «Гондураса» реально куча знакомых ментов?.. А если она запомнила номер?.. Да и зачем запоминать, Вовка-то видел, как она садилась в мою машину… – Миша попытался успокоиться, прокручивая вновь всю цепь событий, – …я же ничего не сделал! Я ни в чем не виноват – я попросил ее толкнуть машину, а она убежала!.. С другой стороны, это как повернуть дело – можно ведь заявить, что она спасалась от грабителя или насильника…

Ночь за окном мгновенно ожила, наполняясь пока невидимыми, мстительными существами; еще минута… ну, две, и раздастся стук в стекло, которое перестанет быть защитой, потому что у этих существ есть пистолеты, дубинки, красивые красные удостоверения; они потащат его в тюрьму, и все – жизнь закончится.

Машина резко сорвалась с места. Единственной реальной целью было добраться до дома, затаиться за железной дверью и никогда-никогда не покидать убежище.

То ли пурга, то ли везение помогли Мише проскочить незамеченным. Хотя, может, его пока еще никто не искал, но, тем не менее, загнав машину в гараж, он почувствовал себя уверенней; оставалось разрешить очень важный момент – что делать с сумочкой. …Выбросить?.. Но тогда я не смогу доказать, что собирался вернуть ее. Оставить?.. А почему тогда не вернул, ведь там есть паспорт с пропиской?.. А я не обязан это делать посреди ночи! И, вообще, утро вечера мудренее…

Спрятав добычу под куртку, Миша прокрался в свой двор. То, что там не выли сирены и не бегали люди с автоматами, успокоило его. …Может, все это сон? Завтра проснусь и ничего не вспомню… как мои встречи с Викой. Во, будет здорово!..

Оказавшись в подъезде, он услышал наверху шаги и чуть не ринулся обратно на улицу, но вовремя сообразил, что ничего страшного не происходит, да и идти-то ему больше некуда.

…А вещи ее, вот они. Завтра с утра я их верну. Она ж была пьяная – потеряла б еще… Я не сделал ей ничего плохого, и мы оба знаем об этом – она сама ломанулась; на что ей обижаться? Если только она сволочь по натуре?.. А все бабы сволочи!.. Была б моя воля, я их всех затрахал до смерти!..

Когда Миша добрался до третьего этажа, наверху наконец-то хлопнула дверь. Взбежав на свою площадку, он замер; прислушался – не у него ли засада, но голоса доносились из соседней квартиры.

– …Антош, ну, где ты так долго? Я уже волнуюсь…

– У ребят в ГУВД был. Тут жуткие вещи творятся, но они просили, пока не писать об этом. Представляешь, в городе появился маньяк. Два трупа в один день – обе молодые женщины, обе зарезаны одним и тем же ножом, обе в Северном районе. Одна в подъезде девятиэтажки; ее, похоже, он пытался изнасиловать, а вторую нашли в лесополосе. Знаешь, как через СХИ ехать, так называемая, «пьяная трасса»?

– Ужас какой! А я завтра вечером к Ольге в гости собиралась.

– Анют, береженого бог бережет. Пообщайтесь лучше по телефону, а если …

Голоса сделались тише; потом зашумела вода, и больше Миша ничего не смог разобрать.

…А если убили Таисию?.. Ведь это могут повесить на меня, запросто! О, боже!.. Миша вышагивал по квартире, сцепив руки за спиной и глядя в пол – ему казалось, что это поможет сосредоточиться, но мысли разбегались, и только страх оставался; его приходилось таскать за собой,