– Гм… ты братец того… действительно чересчур нахальный…

– А вы тряпка!

С Розалией Иосифовной сделалась истерика. С Адель тоже. Вацлав испугался. Он начал просить извинения, даже сделал попытку встать на колени, но все было тщетным. У него отняли все вещи и указали на дверь.

– В сущности говоря, – сказал Кобзиков, покидая дом Исаенко, – ваше семейство мне не понравилось сразу. Модернисты чертовы. Мне просто надо было устроиться на работу.

О последних словах сейчас Вацлав жалел. Может быть, все-таки удалось бы помириться? Купить где- нибудь эти дурацкие липучки…

– Старый обжора, – сказал я, когда ветврач закончил свой рассказ. – Черт тебя дернул сожрать мухоморы! Что теперь мне делать? Проломить тебе голову? Куда я денусь? Ты мне испортил жизнь!

– Что делать? Продолжай держаться за Вацлава Кобзикова. Не пройдет и нескольких дней, как ты будешь работать на станкостроительном заводе. Теперь все дело провернет Иван-да-Марья, то есть Иван- да-Глория. Он на днях женится на дочке директора завода.

– Ты что, совсем окосел? А Марья где же?

– Марья тю-тю. Выгнали мы ее. Зачем ему нужна Марья, если за ним ухлестывает Глория? Карьера будет сногсшибательная. Уже сейчас Ванюша мастер. Понял?

– Это все твои штучки? – догадался я.

– Она мне изменяла, – сказал Иван-да-Глория.

Кобзиков незаметно подмигнул мне.

– Ясное дело – изменяла. Курсы кройки и шитья. Га-га-га!

– Выпьем еще! – сказал хмуро новоиспеченный мастер.

– Гена… – Кобзиков посмотрел на меня доверчивыми голубыми глазами.

Моя рука потянулась в карман и бросила на стол десятку. Кобзиков небрежно сунул ее президенту.

– На всю, Егорыч.

Хозяин заспешил к дверям. Только тут я обратил внимание на перемены в его внешности. Егорыч был одет по последней моде. Узкие брюки, красная рубашка, черные туфли с узкими носами. Волосы подстрижены под «канадку».

– Что это значит? – спросил я Кобзикова. – Забор, собака, омоднение Егор Егорыча? Вы тут с ума все посходили, что ли?

– Ци-ви-ли-за-ци-я! – сказал ветврач загадочно. – Веяние времени. Миссионеры идут в народ.

– Он еще не знает? – встрепенулся Иван-да-Глория.

– Нет. Не говори. Мы устроим ему сюрприз. Боюсь только, заикой станет.

Я внимательно посмотрел на своих собеседников. Физиономии у них были красные и таинственные.

– Ну ладно, черт с вами! Сюрприз так сюрприз. Расскажи, где работаешь, как живешь.

– Работаю учеником слесаря по ремонту канализации.

– Кем, кем? – захохотал я.

– Учеником слесаря, – несколько обиделся Кобзиков. – А что здесь такого?

– Брось дурака валять, – сказал я. – А как же диплом?

Ветврач уставился на меня:

– Ты что, с Нептуна упал? У меня нет никакого диплома. Не веришь? Пойди поинтересуйся в отделе кадров. Шесть классов начальной школы. Комсорг каждый день агитирует учиться дальше. Сейчас я усиленно занимаюсь – хочу сдать на разряд. Вот так-то, брат!

Я был сражен.

– Хорошо. Но почему ты пошел именно учеником слесаря, да еще канализации? Ты что, ушибленный? Разве нет других работ?

Кобзиков покачал головой:

– Эх, Гена, Гена. Я вижу, ты совсем не в курсе дела. С нашими дипломами ты же никуда не сунешься. Везде один ответ: «Мы вас приняли бы, но ваш долг – поднимать сельское хозяйство». Горком комсомола проводит рейды под лозунгом: «Работай по специальности». Кто попадется – проработка. Не уедет – опять проработка. На совесть бьют. Глядишь, и раскаялся, распустил нюни… Я лучше всех устроился. Под землей. Не так-то просто обнаружить. В городе такого брата, как я, порядочно оказалось. Поустраивались – кто официантом, кто кондуктором, кто привратником. Всего тридцать два человека из нашего выпуска.

– Откуда у тебя такие точные сведения?

– Понимаешь… Только никому! Поклянись!

– Ну ладно, ладно!

– Впрочем, тебе можно. Организовали мы общество. «Общество грибов-городовиков» называется. Сокращенно ОГГ. Был тут в газете фельетонишко «Грибы-городовики», про тех, кто в городе остался. Сильный фельетон. Представляешь, чистый асфальт, а на нем семейство грибов-городовиков. Растут, черти, на асфальте, значит, вместо того, чтобы селиться на унавоженном черноземе. Так здорово было написано, что я действительно грибом каким-то себя почувствовал. А вообще-то худо нам было. Денег ни шиша, отовсюду гонят. Подтянешь, бывало, пояс потуже, выпьешь стаканов пять чистой газировки, чтобы живот