Вася молчит, исподлобья посматривая то на одного, то на другого товарища. Потом говорит:

— Вы же, ребята, знаете, что этот французский никак у меня не идет. И папа знает, и все. Хорошо, что двоек нет.

— Были и двойки, Вася, — снова не совсем деликатно напоминает Саша.

— Были и двойки, — отрезает Вася. — Но особенно мучают меня контрольные работы.

— Знаете что, ребята! — вдруг вмешивается в разговор старших Виктор и при этом улыбается. — Вам надо так сделать, чтобы Вася мог списывать эти контрольные работы. У соседа или переднего товарища.

Петя негодующе произносит:

— А ты читал про Зою? Зою Космодемьянскую? Как брат положил однажды перед ней листок с решенной задачей и предложил ей списать? Читал? А что Зоя сделала? Она даже не посмотрела на листок! Сидела, сидела — и сама решила задачу.

— Вот! А ты говоришь списать, — смеется Гриша. — Так что сам этого не делай и других не подстрекай.

— И вообще, товарищи, по-моему, так, — начинает горячиться Коля. — Для спортсмена не должно быть ничего непреодолимого! По-моему, спортсмен должен уметь все перебороть! По-моему, спортсмену стыдно отступать перед трудностями…

— По-моему, по-моему, — передразнивает Валя. — Это не по-твоему, а по-общеизвестному.

— Значит, Коля прав, если так говорит, — защищает друга Петя.

— Никто не говорит, что не прав. Но вот мы все не правы в одном. Навалились мы на Васю всей оравой. Очень легко взвалить на товарища кучу дел, а самим — в кусты. Хорош спортивный коллектив!

Саша фыркает:

— Что же — сесть вместо него за учебники?

— Не вместо него, а вместе с ним, — сердито поправляет Валя. — Есть же среди нас такие, кто хорошо знает французский. Пусть они помогут Васе.

Саша пренебрежительно говорит:

— Не поможет тебе, Вася, и пятерка. Ты думаешь, Дугин уже тебя простил? Ты думаешь, Дугин все сразу забыл? Только и ждет тебя, чтобы ты явился на занятия? Вот посмотришь, как он тебя попросит: будьте добры, Василий Антонович, выйдите вон!

Вася пробует улыбнуться, но улыбка у него не получается. Затем в глазах появляются недобрые огоньки:

— Ну и не надо! Не буду ходить на ваши занятия и все! Не буду ходить и все! Понятно? И все!

Виктор делает ему отчаянные знаки, но мальчик слишком взволнован, чтобы заметить их, чтобы понять, чем вызваны эти знаки.

— Никогда больше не приду на ваши занятия! И все! — кричит он напоследок, потом расталкивает товарищей, бросается бежать к воротам — и здесь сталкивается лицом к лицу с Ипполитом.

Прежде чем Вася успевает решить — пробежать ли ему мимо, свернуть в сторону или броситься назад, — Ипполит правой, свободной, рукой берет его за локоть, притягивает к себе и так, не отпуская, ведет обратно. По пути, заглядывая ему прямо в глаза, говорит:

— Никогда, Вася, не надо так категорически заявлять, да еще не всю улицу, что чего-нибудь не будешь делать. А вдруг что-нибудь случится потом, ты передумаешь и сделаешь это?

— Не буду ходить и все, — повторяет, но уже очень тихо, Вася.

— Об этом еще потолкуем, — заключает Ипполит и тут же обращается к Саше: — А ты напрасно за меня расписываешься. Тоже никогда этого не делай.

Мальчики подвигаются, освобождая место на скамейке. Ипполит садится и кладет рядом с собой большой пухлый портфель, из которого торчат свернутые в трубку листы белой бумаги. Тотчас же Виктор нагибается и заглядывает в бумажную трубку, как в телескоп. Валя отталкивает его. Ипполит улыбается, но на всякий случай берет со скамьи портфель и кладет его к себе на колени. Потом уже обращается к мальчикам:

— Надо будет кому-нибудь пойти в Тихий переулок, к этим… Как вы их называете?

— К «тихарям», — подсказывает Петя.

— Вот именно. Надо будет сходить к «тихарям» и договориться с ними о встрече. Кому-нибудь поручить это нельзя…

— Кому-нибудь, конечно, нельзя, — решительно заявляет Вася, но тут же осекается и начинает сосредоточенно рассматривать землю у своих ног.

— И мне так кажется, что нельзя, — повторяет Ипполит. — Поэтому лучше всего поручить это тебе, Вася. Ведь никто другой, а именно ты сказал, что «тихари» — это враг номер первый вашего двора. Помнишь?

В глазах мальчика — несказанное удивление. Потом его лицо принимает обычное, чуть-чуть насмешливое выражение. Но, взглянув на Ипполита, на товарищей и увидев, что никто не улыбается, что все очень серьезны, даже торжественны, он опускает глаза:

— Как же так… Почему я?.. Да мне совсем это и не нужно…

Ипполит делает вид, что вовсе не замечает волнения мальчика и продолжает:

— Надо будет, прежде всего, сказать им, что мы можем уже недельки через две-три сыграть с ними. Потом, Вася, ты узнаешь, где будем играть, у них или у нас…

— Конечно, у нас, — не может удержаться Вася.

— Это надо будет еще продумать, где лучше. Потом договорись, кто будет судьей и так далее. Словом, тебе понятно?

Васе слишком хорошо все понятно: и то, что позади все неприятные объяснения, и то, что теперь у него опять восстановлены прежние отношения с товарищами, и что вообще Дугин просто замечательный человек, и что Коля с Петей тоже чудесные товарищи, и даже Саша — очень хороший парень… И, несмотря на все это, он говорит:

— Пойти к «тихарям» я, конечно, пойду. Это дело общественное. Не занятия ваши, товарищ Дугин, посещать не буду. Не имею я права на это. Слово я дал? Дал. И все.

— То, что ты слово держишь, это хорошо, — соглашается Ипполит. — Слово держать надо. Можешь пока не участвовать в соревнованиях. Но посещать все наши занятия ты должен. Подумай вот о чем: только ты начнешь получать четверки, а тут встреча с «тихарями». Как же ты выступишь за свою команду, не тренируясь с нами сейчас? А теперь насчет французского…

— Насчет французского, товарищ Дугин, это дело решенное, — заявляет Саша и при этом подмигивает Васе так, словно между ними всегда царили только мир и согласие. — Насчет французского мы уже договорились. Мы все будем помогать Васе.

— Только смотрите, чтобы у вас это не было временной кампанией. Поговорите — и бросите. Я проверю.

Затем он вынимает из портфеля тоненькую книжку:

— А это, Вася, тебе от Людмилы Александровны. Гаврош, Гюго. На французском языке. Чтобы закрепить твои знания.

Вася берет книгу, рассматривает рисунок на обложке — улица, баррикады, люди, защищающие их, красный флаг над баррикадами. У Васи книгу отбирает Петя. Другие мальчики обступают его, заглядывают через плечо.

Ипполит осматривается по сторонам, кого-то выискивая, затем спрашивает:

— Что-то не видно здесь вашего художника. Где Володя?

— Сейчас мы его раздобудем, — говорит Саша и бежит к подъезду дома.

Срывается с места и Вася. Только он бежит не к подъезду, а к окну первого этажа и начинает выбивать по стеклу частую дробь. Проходит одна, две, три секунды. Потом занавески медленно раздвигаются и в окне показывается недовольное лицо Володи. Вася делает ему знак — нее бросай, сейчас же выходи! Немного помедлив, мальчик утвердительно кивает головой. И задергивает занавеску.

Проходит еще несколько минут, и во дворе появляется Володя.

— Здравствуйте! — говорит он Ипполиту, потом обращается к Васе: — Ты меня оторвал от большого дела. Я пробовал сочинить футбольную песенку.