Ипполит переступает порог, подходит к столу, измеряет взглядом его величину, величину листа бумаги и решительно заявляет:

— Загнуть края надо. Дай-ка сюда.

И, не дожидаясь разрешения хозяйки, сам загибает бумагу по краям, потом берет из рук Аси кнопки и начинает прикреплять ими бумагу.

— Я к тебе на казнь, Ася, — говорит Ипполит, прижимая к столу очередную кнопку. Но слова эти, заготовленные им задолго до прихода сюда, совсем не идут ни к царящей сейчас в комнате обстановке, ни к настроению секретаря комсомольской организации, ни к самочувствию самого пришедшего «на казнь».

— Знаю, все знаю, — перебивает его Ася, начиная переносить свое канцелярское хозяйство с дивана на стол.

— Что ты знаешь? — спрашивает Ипполит, передавая ей пресспапье и стаканчик для карандашей и ручек.

— Знаю, что ты начал заниматься с ребятами в Грибном переулке… Давай сюда чернильницу.

Ипполит передает чернильницу. Ася ставит ее на место, возле нее расставляет все другие принадлежности и оценивающим взглядом окидывает весь стол. Потом переставляет стаканчик с ручками с левой на правую сторону и говорит Ипполиту:

— Да что ты стоишь?

Ипполит садится на стул.

— Нет, давай сядем на диван. Так удобнее разговаривать.

— Давай сядем на диван, — соглашается Ипполит и пересаживается на диван.

Девушка садится рядом с ним.

— И очень хорошо, что начал заниматься. Не все же им сиротствовать.

— И это все, что ты знаешь?

— Все.

— Тогда ты ничего не знаешь.

— Чего же я не знаю?

— Ничего не знаешь, — снова повторяет Ипполит и начинает сбивчиво и не очень последовательно рассказывать всю историю своего тренерства: о том, как на первом же занятии трое мальчиков, три друга, заявили, что они будут учиться без троек и что только в этом случае позволят себе участвовать в футбольной команде; о том, как одна девочка по имени Наташа назвала этих мальчиков «Тройкой без тройки» и как все остальные ребята были очень довольны этим прозвищем; о том, что на другом занятии решили выбрать капитаном одного из этих трех мальчиков, Васю, и что другой мальчик из этой же тройки, Коля, сделал своему другу отвод — оказалось, что Вася получил тройку по французскому и решил скрыть ее только ради того, чтобы быть капитаном, то есть повел себя очень нехорошо, не по-товарищески, изменил своей «Тройке без тройки»…

— И понимаешь, Ася, — заканчивает свою исповедь Ипполит, — тут я уже не выдержал.

— Понимаю. Погорячился?

— Погорячился. И вышло так, что Вася должен был уйти с занятий.

— Сам ушел?

— Не совсем сам, — сокрушенно признается Ипполит, упорно глядя не на собеседницу, а в окно. — Может быть, я немного больше погорячился, чем следовало бы. Понимаешь?

— Очень хорошо понимаю, Ипполит, — отвечает Ася и тоже поворачивается к окну, в которое с таким подозрительным интересом глядит Ипполит. — Красивый закат, правда? Солнце совсем желтое. Оно только перед вечером заглядывает ко мне в комнату.

Ипполит мрачно подтверждает:

— Очень красивый закат.

Ася отрывает взгляд от окна и переводит его на юношу.

— Ну и ты, конечно, решил, что больше уже не покажешься в этот двор, к этой «Тройке без тройки»?

— Ноги моей там не будет! — решительно заявляет Ипполит.

— А по-моему, Ипполит, вместо того, чтобы бежать позорно с поля боя, тебе следовало бы продолжать заниматься с ребятами. Умел заварить кашу, умей и расхлебывать.

— Допустим, — сразу оживляется Ипполит, — я приду туда на следующее занятие…

— Не допустим, а придешь, — уточняет Ася.

— И вообще буду с ними заниматься, — продолжает развивать свою мысль Ипполит, но тут же поправляется: — Конечно до выздоровления Гаврилова. А что делать с этим Васей? Разрешить ему заниматься с такой отметкой?

— Нет, зачем. Не надо идти по линии наименьшего сопротивления. Заставь его исправить эту тройку. Всем коллективом возьмитесь за него. В нем надо воспитывать силу воли. Помоги ему, всели в него уверенность, веру в себя.

— Легко это говорить, — сумрачно замечает Ипполит.

— Конечно, сделать это труднее, — улыбается Ася. — Может, с учительницей надо поговорить… У него по какому предмету тройка?

— По французскому языку.

— Значит, надо поговорить с француженкой.

Ипполит встает и с оттенком недоверия в голосе спрашивает:

— Так ты говоришь, не бросать этих ребят? И тотчас же снова поправляется:

— То есть, конечно, до выздоровления Гаврилова.

— До или после — не важно, но бросать их нельзя ни в коем случае. Только сумей с ними поладить.

Лицо Ипполита светлеет. Он протягивает Асе руку и говорит с чувством:

— Тогда спасибо. Тогда я начну сейчас же действовать! А этот Вася еще будет получать пятерки.

— Пятерки — это уже слишком хорошо. Неплохо будет и четверки, — умеряет его пыл Ася.

— Тогда я побегу! — кричит Ипполит, уже стоя на пороге комнаты. И эти свои слова тут же приводит в исполнение: выскакивает в коридор, бежит до лестницы и также бегом спускается вниз.

По пути на улицу в голове созревает подробнейший план действий. Сегодня же вечером надо будет собрать все дневники, записки, кинограммы, диаграммы — все, что росло и накапливалось в результате многих занятий с тренером и что так бережно хранится в книжном шкафу. И все это в ближайшую же среду отнести ребятам. Нет не, ребятам, а Володе. И договориться с ним, объяснить ему, как все сделать — пусть приготовит инструктивные плакаты и подготовит все материалы для выпуска первого номера стенной газеты… Что еще? Да, съездить на стадион «Динамо», договориться об экскурсии ребят: пусть посмотрят, как тренируются взрослые, посмотрят, что делается в подтрибунных помещениях, раздевалках мастеров, судейской комнате, одним словом, познакомятся со всем огромным и сложным хозяйством лучшего стадиона страны… Еще что? Да, отрегулировать вопрос с Васей. Пожалуй, это самое сложное. Прежде всего, может быть, пойти к учительнице, как советовала Ася? Но самому идти в школу — не совсем удобно. Как говорить с учительницей, о чем?..

В конце двора, уже почти у самых ворот, Ипполит вдруг останавливается, потом резко поворачивает в сторону своего цеха.

Он идет по широкому, покрытому, асфальтом фабричному двору. Дорогу пересекает автокар, который тянет за собой несколько тележек, груженных доверху фанерными ящиками. Управляет автокаром краснощекая девушка, соседка Ипполита по квартире. Она широко улыбается, приветственно машет рукой. Затем тележки с легким гулом скрываются за поворотом.

Ипполит идет дальше. Пересекает железнодорожную ветку, проходит под воротами, сделанными в виде тоннеля под вторым этажом фабричного корпуса, и выходит в другой двор.

Здесь, возле двери, ведущей в цех, на низенькой без спинки скамеечке сидят Тоня и несколько ее подруг. Это любимое место их отдыха.

Тоня замечает Ипполита, сейчас же подымается и подбегает к нему.

— Ну что? — нетерпеливо спрашивает она.