– Да? – Полуянов не то усмехнулся, не то как-то странно поморщился. – И что же?

– Сегодня я наблюдал автоприацию махариши. Никакого сходства.

– Никакого?

– Решительно никакого. В момент моего пси-отпора участники Черной Экседры все разом повалились на пол, как сбитые одним шаром кегли... я хорошо это помню. Гроссмейстер – иначе. Сначала, как ужаленный, подпрыгнул с места – метра на полтора... и затем уже сверзился на арену.

– Ты видел его лицо в этот момент?

– Я не мог видеть его лица – они устроили мне эгрегором нечто вроде египетской ночи.

– Но ведь разглядел, что Каганберья подпрыгнул. Говоришь, подпрыгнул метра на полтора?

– Так мне показалось. Может быть, чуть меньше или чуть больше... Это имеет значение?

– Да. Земляне, знаешь ли, с места на высоту своего роста обычно не прыгают... Ну ладно, садись в реалет и – прямиком в «Каравеллу». Приводи себя в порядок, отдыхай, а там... видно будет.

Иван Николаевич сделал брату знак подойти, и мужская половина родственной группы отделилась от женской. Кир-Кор спросил:

– Не знаешь, эварх, зачем пейсмейкеры используют маски с чертами моего лица? Ритуал умерщвления?

– Ты очень вовремя дал им отпор. И как только хватило у тебя пси-энергии на всю их банду, поразительно!.. Белые трости видел? Это болевики. Суперальгеры. Одновременного разряда трех-четырех суперальгеров достаточно, чтобы уничтожить мозг.

– Бескровный способ убийства...

– К тому же – труднодоказуемый, тайный. По этой части у них есть большие искусники... А все-таки промахнулись – теперь маски с пейсмейкерского нуклеуса сняты публично. Перед всем миром открылась позорная и зловещая правда. Для ордена это – моральная катастрофа, Кирилл.

– Моральную катастрофу орден, я думаю, переживет.

– Кто знает... Для герметизированных сообществ такое не проходит бесследно. В каждом из них действуют свои законы зарождения, развития, разложения, гибели.

– Полагаешь, орден обречен?

– Лично мне этого никак не хотелось бы, – Иван Николаевич помрачнел, нахмурился. – В составе ордена есть ведь и настоящие, глубокие философы... Что ж, отныне решать пейсмейкерские проблемы им – настоящим.

– Прав ты, брат мой, прав, как всегда! – провозгласил подоспевший Михаил Николаевич Полуянов. – Но такие проблемы даже настоящие смогут решить не раньше, чем в будущем.

Кир-Кор поздоровался с каждым участником своего эскорта по-земному – за руку, поправил на плечах галантно презентованный Александром-Русланом красный воинский плащ. Михаил был одет так же неброско, как и комит: темно-зеленый блузон с серебряной оторочкой, зеленые бейнзауны, серебристые, с большими зелеными пряжками полусапожки.

– Они проводят тебя в «Каравеллу», – повторил комит с нажимом на адресном слове. – А я, извините, останусь здесь – могу понадобиться экзарху. В добрый путь с благоволением Ампары!

Быстрый в движениях Михаил, самый младший из Полуяновых-старших, запрокинул кверху блистер кабины четырехместного реалета, занял кресло пилота и, пока рассаживались остальные, смотрел в зеркало заднего вида. Спросил, оглаживая рукоять управления на концах желобчатых подлокотников:

– Сели? Всем удобно? Пристегните привязные ремни.

Выключил ноющий мотор, пробормотал:

– С такими парнями да после змеиного цирка пейсмейкеров не в «Каравеллу» бы, а прямиком на курортный пляж Пара-Тунки...

«Всем весом, – подумал Кир-Кор, – прямо на мою больную мозоль».

Миниатюрная аэромашина вертикально приподнялась над площадью, запруженной реалетами (точно лежбище синих, зеленых, фиолетовых и голубых черепах), плавно взмыла в чистое небо с разворотом на север – туда, где сверкала на солнце южная сторона «Ампариума».

Птицей заметалась в кабине трель звукосигнала: улю-лю-лю-лю-лю... Эварх щелчком извлек из панельного гнезда подлокотника раковину переговорного модуля, нацепил на ухо:

– Слушаю вас... Ты, Павел? Да, разумеется, брат... Да, и твой Александр, и мой Алексей. Ну, естественно! Что «селенарх»?.. А какое это имеет... Ах, у Леонида!.. Что у вас там не заладилось?..

Дальше Михаил слушал молча, и Кир-Кор видел в зеркале, как меняется выражение его лица. Довольно самоуверенный, иногда резковато-насмешливый в суждениях и оценках, младший из Полуяновых-старших мало был похож на своих братьев внешностью и характером, однако так же, как они, умел владеть своими эмоциями, контролировать мимику. В эту минуту эварх о своем умении, очевидно, забыл – зеркало отражало его круглые от удивления глаза. Реалет пронесся вдоль «Каравеллы», проскочил мимо «Ампариума», пересек береговую линию Авачинской бухты...

Наконец Михаил замедленными движениями освободил ухо, вставил переговорный модуль в панельное гнездо, плавно развернул реалет носом к берегу. Ошеломленность на его лице сменилась пасмурной задумчивостью.

Аэромашина пошла на снижение. Пронеслась вдоль длинного бассейна, в котором под водяными султанчиками фонтанов одиноко синел пузырь блистера полузатопленного реалета, села возле театра. Это было светлое нарядное здание с аттиком и бельведером – в стиле необарокко постсимволизма. На ступеньках полукруга наружной лестницы разбросаны бутафорские сабли с очень кривыми клинками, цветные ленты из перьев... Вокруг – никого. Ни единого человека. Михаил взглянул на купол бельведера, украшенный статуей Аполлона, открыл блистер и, косясь на застывшего рядом грагала, бросил через плечо:

– Юных героев... тех, что на задних сиденьях, прошу покинуть борт корабля.

Парни переглянулись. Медленно, нехотя, словно надеясь, что эварх передумает, стали освобождаться от привязных ремней.

– Благодарю за верную службу, – рассеял их надежды эварх. – Ленты кавалерии, медали, ордена, именное оружие и наградные листы будут вам вручены в торжественной обстановке несколько позже.

– Отец, а... как же поручение комита? – спросил Алексей.

– Отменяется. Дуйте отсюда, и побыстрее.

– Куда?! – потрясение спросил Александр.

– Куда влечет высокий жребий. – Михаил отвернулся. – По непроверенным слухам, Людмила томится в серале длиннобородого карлы, а ты, мне помнится, обещал злодея побрить. Алексей поможет тебе разобраться с клиентом.

Облегченная аэромашина взмыла в воздух, на вираже обогнула восьмигранную башню квадратного в плане административного здания девидеры.

Кир-Кор через зеркало поймал на себе взгляд Михаила, осторожно полюбопытствовал:

– Что-нибудь еще произошло, эварх?

Тот приподнял ладони над подлокотниками неопределенным жестом и увеличил скорость. Курс – на «Ампариум». Внизу мелькали верхушки деревьев, разноцветные керамлитовые крыши небольших жилых зданий, окруженных садами. Полет закончился посадкой в нумерованный круг на стоянке у «Каравеллы». Полуянов наконец разомкнул уста:

– Произошло, грагал.

– И это как-то связано со мной?

– Да, естественно. Впрочем, наоборот – как раз естественного в этом мало... У тебя в апартаментах есть видеофиксаторы хорошего качества?

– Там есть, по-моему, все что угодно. А в чем проблема?

– Скоро узнаешь. И пяти минут не пройдет.

Покинув стоянку аэромашин, они миновали фонтан, струи которого изображали парусник, быстро поднялись на подиум автономного входа в фойе «Каравеллы», раскланиваясь со встречными прохожими направо и налево. Встречных прохожих было много, и каждый из них норовил подойти ближе – на лицах без труда читались сочувствие и любопытство.