— Миссис Керн предложила мне ланч, — промямлил Кадан в свою защиту.
Яго рассмеялся.
— Ну конечно. И себя в качестве пудинга. — Старик отложил наждачную бумагу и перегнулся через борд. — Такие женщины, Кад, до добра не доводят. Ты должен зарубить это себе на носу. Она подбирается к мужчине потихоньку, исподволь. Даёт себя попробовать один раз, другой, затем отдаётся целиком. После снова начинает плести интригу, и парень уже не знает, чему верить. Она даёт ему ощущения, каких у него никогда не было, и он уверен, что никто, кроме неё, не сможет подарить ему такое блаженство. Вот так это происходит. Лучше с самого начала хранить бдительность и не поддаваться.
— Но мне нужна работа, Яго.
Старик поднял трясущуюся руку.
— Чего тебе не нужно, так это связываться с их семьёй. Посмотри, что Керны сделали с Мадлен. Угораздило же её спутаться с этим юнцом.
— Но ведь вы сами позволили им встречаться в вашем…
— Верно, позволил. Я понял: отговорить её от свиданий с Санто невозможно, и сделал так, чтобы им было безопасно. Разрешил приходить в «Сны у моря». Но помогло ли это? Стало только хуже. Санто использовал Мадлен и бросил. Хорошо хоть, девочка имела возможность открыться кому-то, кто не орал на неё: я, мол, тебя предупреждал!
— Но ведь вам хотелось заорать на неё?
— Верно, хотелось. Но что сделано, то сделано, что толку кричать? А теперь, Кад, у меня к тебе вопрос: ты собираешься идти по той же дорожке, что и Мадлен?
— У меня всё иначе. Кроме того, работа…
— Плюнь ты на неё! Помирись с отцом. Возвращайся сюда. Тут куча дел. У нас много заказов, ведь сезон на подходе. Ты всё сможешь, если будет желание.
Яго вернулся к шлифовке, но прежде вынес окончательный вердикт:
— Один из вас двоих должен засунуть гордость подальше, Кад. Отец отобрал у тебя ключи от машины и права, но у него была на то причина. Он хотел сохранить тебе жизнь. Не всякий отец на это способен. Не у каждого отца это получается. Подумай над моими словами, Кад.
— Ты отвратительна, — бросила Керра матери.
Её голос дрожал, и это делало ситуацию ещё хуже: Деллен могла подумать, что дочь испытывает страх и смущение, в то время как она чувствовала лишь гнев, раскалившийся добела и без остатка устремившийся на стоявшую перед ней женщину. Прежде Керра не испытывала такой ненависти и не поверила бы, что это возможно.
— Ты отвратительна, — повторила она — Слышишь меня, мама?
— Да кто ты такая? Подкралась сюда, вынюхиваешь. Очень гордишься собой?
— И ты ещё смеешь в чём-то меня обвинять?
— Да! Смею. Шныряешь по дому, словно шпионка. Думаешь, я не замечаю? Ты уже много лет следишь за мной и рассказываешь отцу, да и любому, кто тебя слушает.
— Ты просто ведьма. — Изумления в словах Керры было больше, чем возмущения. — Настоящая, невероятная ведьма.
— Что, колется правда-то? Могу и прибавить. Поймала мать врасплох, ждала-ждала момента — и дождалась. Ты видишь то, что хочешь видеть, Керра, а не то, что происходит на самом деле.
— И что же на самом деле?
— Мальчика увлекла музыка. Ты сама свидетель — я его отталкивала. Этот озабоченный бесёнок воспользовался представившейся возможностью. Вот и всё, что случилось. Поэтому прекрати свои гнусные инсинуации и убирайся. Займись чем-нибудь полезным. Деллен тряхнула головой. Тем самым она не только откинула волосы, но и отмахнулась от всех обвинений, которые выдвинула против неё дочь. Потом, видимо, решила, что сказанного недостаточно.
— Я предложила ему ланч. Что в этом дурного? Включила радио. По-твоему, это тоже криминал? Мне нужно было как-то наладить контакт с человеком, которого я едва знаю. Танец он воспринял как намёк. Латиноамериканские мелодии всегда сексуальны, вот он и не сдержался.
— Замолчи! — крикнула Керра. — Мы обе понимаем, что ты задумала, и не притворяйся, что маленький бедный Кадан пытался тебя соблазнить.
— Его что, так зовут? Кадан?
— Прекрати!
Керра приблизилась к Деллен. Она заметила, что мать позаботилась о макияже: губы казались полнее, а синие глаза — больше, каждая черта выделена, как у манекенщицы на подиуме, что, конечно же, было идиотизмом, потому что фигура у Деллен Керн была совсем не для подиума. Однако Деллен и это отличие обратила в свою пользу, поскольку хорошо представляла, как мужчины реагируют на пышные формы. На Деллен был красный шарф, красные туфли и красный пояс, не по сезону тонкий джемпер с вырезом, открывавшим ложбинку на груди, и брюки, тесно обтягивающие бёдра. Керра всё это рассмотрела и, исходя из многолетнего опыта, сделала вывод.
— Я всё видела, мама. Ты свинья. Корова. Похотливая дрянь. Даже хуже. Санто мёртв, но и это тебя не остановило. Напротив, дало повод. Я, мол, такая несчастная… так страдаю. Мне нужно развеяться. Так ты убеждаешь саму себя?
Керра наступала на мать, и Деллен, пятясь, прижалась спиной к рабочему столу. Вдруг её настроение мгновенно изменилось, из глаз хлынули слёзы.
— Прошу тебя, Керра. Я сама не своя. Ты понимаешь, бывают времена… ты же знаешь, Керра. Это не значит, что…
— Не смей! — перебила Керра. — Ты годами находишь для себя оправдания. Мне осточертела фраза «У твоей мамы проблемы». У всех нас есть проблемы. А моя проблема — это ты. Ну что смотришь на меня, словно ягнёнок перед закланием? Вся такая невинная, дескать: «Глядите, как я страдаю». А ведь страдаем- то мы. Отец, я, Санто. Все мы. А теперь Санто нет, возможно из-за тебя. Меня от тебя тошнит.
— Как ты можешь? Ведь он мой сын.
Деллен зарыдала. На этот раз не крокодильими слезами, а настоящими.
— Санто, — всхлипывала она. — Мой ненаглядный.
— Ненаглядный? Даже не начинай. Живой Санто был для тебя не важен, так же как и я. Мы тебе мешали. А вот мёртвый Санто обрёл для тебя цену. Теперь ты можешь спекулировать его смертью и рассуждать: «Это всё из-за Санто. Это из-за трагедии, обрушившейся на нашу семью». На самом деле это неправда, хоть и замечательная отмазка.
— Не говори со мной так! Ты не знаешь, как я…
— Что? Не знаю, как ты страдаешь? Не знаю, как настрадалась за свою жизнь? А Стюарт Малер? Ты тогда тоже страдала? Бедная страдалица, никто тебя не понимает.
— Прекрати, Керра. Пожалуйста, прекрати.
— Я всё видела. А ты и не знаешь, да? Мне и моему первому бойфренду было по тринадцать лет, и я видела, как ты встала перед ним, спустила кофту и сняла лифчик.
— Нет! Нет! Этого не было!
— Было в саду, мама. Наверное, трагедии стёрли из твоей памяти этот мелкий эпизод.
Керра пылала от гнева, сердце бешено колотилось. Ей хотелось орать и пинать стены ногами.
— Может, освежить твою память?
— Замолчи!
— Ко мне пришёл Стюарт Малер. Было лето. Мы слушали в бельведере музыку. Легко целовались. Как дети, без языков, потому что были страшно невинны. Я отправилась в дом за прохладительными напитками и печеньем, потому что было жарко. И этого времени тебе хватило. Ну как, припоминаешь?
— Прошу тебя, Керра…
— Нет уж, это я тебя прошу, мама. Ты поступала, как тебе вздумается. И до сих пор так поступаешь. А мы ходим вокруг тебя на цыпочках, боимся, как бы ты снова не сорвалась.
— Я за себя не отвечаю. Ты это знаешь. Бывают моменты, когда я не могу…
Деллен отвернулась, шмыгая носом. Склонилась над столом, опершись на руки. Её поза выражала
