наотрез отказались даже приближаться к ним в ночное время, объяснив это следующим образом:

– Здесь обитают призраки, духи давно умерших людей. При свете дня они не появляются, но ночью выискивают тех, кто посягает на их владения. Мы слышим их музыку. Как-то раз один человек тайком прокрался сюда и увидел, как танцуют давно умершие воины.

Похоже, индейцы (даром, что среди них вполне могли оказаться потомки древних строителей) знали об этих развалинах не больше нас, если не считать нескольких пересказывавшихся возле костров преданий. Это стало очевидно, когда один из наших проводников, расчищая кустарник, увидел каменный лик древнего божества и принялся крушить его топором.

Карлос остановил его и потребовал объяснений. Индеец сослался на своего священника, учившего его, что древние изваяния суть дьявольские идолы, которые следует уничтожать. Ученый отошел в сторону, сокрушенно качая головой.

– Неужели эти люди не понимают, что они уничтожают историю?

Два дня мы посвятили изучению памятников Лабны, а потом переместились к большим пещерам, которые индейцы называли обиталищем демонов.

Вооружившись смолистыми факелами, мы спустились в глубокие пещеры: признаться, ничего подобного я, хоть и не раз укрывался в кавернах во время своих охотничьих вылазок, никогда не видел. Легко было поверить в то, будто это и вправду логовище демона – впечатление усиливалось свисавшими с потолка и торчавшими из пола причудливыми выростами в виде то ли сосулек, то ли клыков.

Правда, Карлос заявил, что ничего сверхъестественного тут нет: всего лишь природное явление. Он называл эти гигантские сосульки сталактитами и сталагмитами, от греческого слова «сталактос» – «натекший по капле». Наверное, как всегда, когда дело касалось науки, мой ученый друг был прав, но в колеблющемся свете наших факелов все эти наросты производили жутковатое, какое-то фантастическое впечатление.

Карлос и остальные участники экспедиции искренне восхищались красотой пещер, но лично мне там совершенно не понравилось, и, выбравшись снова на дневной свет, я испытал облегчение.

Несмотря на влажную духоту джунглей, я вылез наружу, зябко поеживаясь: уж очень сильно смахивали эти таинственные пещеры на ацтекский ад, много раз являвшийся мне в ночных кошмарах. Может быть, таким образом древние боги ацтеков, во владения которых нас занесло, пытались мне что-то сообщить?

По пути через Юкатан всезнайка Карлос поведал мне совершенно жуткую историю о том, как осваивали полуостров первые испанцы. Оказывается, Колумб так и не ступил на эту землю, ограничившись островами Карибского моря, а сам полуостров Юкатан был открыт около 1508 года Хуаном Диасом де Солисом и Висенте Яньесом Пинсоном, командиром «Ниньи» – одной из каравелл первой экспедиции Колумба. Пытаясь найти в Центральной Америке морской пролив, который вывел бы их к Островам Пряностей, Солис с Пинсоном совершили плавание вдоль побережья Юкатана, однако ничего не обнаружили и разошлись во мнениях относительно дальнейших действий. Пинсон, к счастью для себя, вернулся в Испанию. А Солис высадился на берег, чтобы исследовать устье большой реки, но вместе со своими спутниками был захвачен внезапно напавшими индейцами чарруа, которые и съели всех путешественников, одного за другим. Спасся лишь один человек, который впоследствии вернулся в Испанию и поведал эту жуткую историю.

? Аy de mi! Представляю, что испытывали несчастные моряки, видевшие, как кровожадные дикари убивают, разделывают, готовят и едят их соратников... О чем они думали, зная, что неотвратимо приближается их черед? Но гораздо больше меня занимало другое: интересно, каким же характером должен был обладать тот единственный человек, который сумел спастись и впоследствии рассказал эту историю?

После поражения Мотекусомы корона предоставила одному из капитанов Кортеса, дону Франсиско де Монтехо, королевскую привилегию на покорение «островов», каковыми тогда считались Юкатан и Косумель. Однако оказалось, что сделать это не так-то просто. Вскоре Монтехо убедился, что Юкатан населяют самые свирепые и воинственные индейцы в Новой Испании.

Повсюду, куда бы он ни направлялся, его войска встречали ожесточенное сопротивление. А когда Монтехо по глупости отправил в Чичен-Ицу капитана Давила, тот еле-еле унес ноги, потеряв большинство своих людей. Кровопролитная война тянулась много лет, а к 1535 году индейцы и вовсе изгнали испанцев с Юкатана.

Лишь около 1542 года, спустя шестнадцать лет после того, как Монтехо получил королевскую привилегию на завоевание Юкатана, и двадцать один год спустя после падения Мотекусомы, испанцы овладели значительной частью полуострова и смогли приступить к колонизации земель вокруг Кампече и Мериды.

* * *

Мы покинули Майяпан и отправились через тропический лес к городу, который Карлос хотел увидеть больше всего: к Чичен-Ице.

По пути туда молодой ученый усиленно просвещал меня.

– Мне говорили, что город Чичен-Ица очень велик, – рассказывал он, периодически стряхивая с себя клещей. – Здесь, на Юкатане, как все мы видели, мало источников пресной воды, и хотя в сезон дождей на полуостров обрушиваются бурные ливни, рельеф местности тут таков, что земля не удерживает влагу. Круглый год воду можно получать только из карстовых воронок, и Чичен-Ица как раз и была построена на месте двух таких источников, «ченоте». Именно им город и обязан своим именем. «Чи» в переводе означает «уста», «чен» – «колодец», а «ица» – это название жившего здесь племени.

– То есть Чичен-Ица буквально означает «люди возле уст колодцев», – подытожил я.

– Никто точно не знает, как долго город был обитаем, но мы предполагаем, что его основали более тысячи лет тому назад, примерно в то время, когда орды варваров крушили остатки Римской империи, а войска Мохаммеда покоряли Северную Африку и Иберийский полуостров. А к началу Конкисты большинство главных городов в этом краю было заброшено и люди уже очень давно жили в куда меньших поселениях. И опять же, никто понятия не имеет о том, что побудило жителей покинуть свои города.

* * *

Однако все подробные и увлекательные рассказы моего ученого спутника не могли подготовить меня к тому, что я увидел, когда мы наконец прибыли на место. Мало того что руины Чичен-Ицы занимали более квадратной лиги, так еще и величественные сооружения в центре покинутого города оказались полностью расчищены от покрывавшей остальные строения буйной зелени, отчего производили еще более сильное впечатление.

– Странно, – заметил Карлос. – Кто-то приложил немалые усилия, чтобы расчистить El Castillo и другие здания, но кто бы это мог быть? Ведь люди здесь уже давно не живут.

Так или иначе, древний город восхищал множеством удивительных сооружений, включая обсерваторию для изучения звездного неба. Меня вновь поразили мощь и великолепие исчезнувшей цивилизации, сумевшей оставить по себе столь грандиозные памятники, причем ведь индейцы создали все это, не имея ни металлических инструментов для обработки камня, ни колесных повозок для транспортировки, ни даже тягловых или вьючных животных. Потрясала воображение и арена, вернее площадка для игры в мяч, которую Карлос назвал пок-тапок: она составляла более двух сотен шагов в длину и около сотни в ширину.

– Похоже, их состязания были куда опаснее нашей корриды, – заметил я, указав на стенной рельеф с изображением победителя, державшего в руке отсеченную голову проигравшего.

Название пирамиды в Чичен-Ице – El Castillo, то есть замок – не было индейским; его придумали испанцы, которым она напомнила средневековый замок.

Честно говоря, очищенные от растительности каменные сооружения древних казались мне такими же странными и таинственными, как те причудливые природные образования, которые мы осматривали в