разговорами о вуду и прочей ерунде. Неудивительно, что она так страдала. Это, вероятно, началось с младенца.
– С Оливии?
– Нет.
– Значит, с девочки, которая утонула? С Чандры?
– Да нет же, черт возьми, – раздраженно воскликнул Кантрелл. – Я говорю о самом первом ребенке.
Бенц почувствовал, как что-то щелкнуло у него в голове. Он снова посмотрел в зеркало заднего вида.
– О самом первом?
– Да, о ее сыне... Кажется, это ее большой секрет, но как-то вечером мы с ней пили, и она так напилась – чуть ли не в стельку. И вдруг начала ныть о своем ребенке. Она без остановки нудела о том, как забеременела, и ей пришлось отдать младенца. Старушка, Вирджиния, мать Бернадетт, ни в коем случае не потерпела бы его. Она настояла на этом.
– Кто был отцом?
– Бенчет, конечно. Из-за этого и был весь шум. Старушка раскусила Реджи Бенчета. Она знала, что он никчемный человек. – Ленивый взгляд Кантрелла встретился с взглядом Бенца в зеркале. – Такие вот дела. После того вечера она больше не заводила речи об этом. Я тоже. Не думаю, что это мое дело, но мне кажется, что она никогда не говорила об этом Реджи.
– Но доверилась вам? – Бенцу в это не верилось.
– Ром развязал ей язык. Послушайте, эта женщина испытывала невероятное чувство вины. Если хотите знать мое мнение, именно тогда все это началось. После того, как она отдала младенца.
– Что началось?
– Безумие... оно в ходу в этой семье. – Он вытащил сигару изо рта и принялся размахивать ею в воздухе. – Это было у старушки и перешло дальше. От Вирджинии к Бернадетт, потом к Оливии... все красивые женщины, все немножко не в себе, немного странные, чертовски сексуальные, красавицы, скажу я вам, и очаровательные в определенном смысле, но... Но вот вам обычная женщина, если вы понимаете, что я имею в виду.
К несчастью, Бенц понимал. Ему нужно было подумать о прошлой ночи.
Утром Оливия отработала несколько часов в «Третьем глазе», затем, вернувшись в свой домик, встретила Оле Олсена и его группу.
Сидя во второй спальне, она пыталась заниматься, в то время как рабочие ходили по дому. Они протягивали провода, выкрикивали распоряжения, выключали на время электричество и затем проверяли сигналы тревоги. Она сидела на диване-кровати, листая книги. Иногда ее отрывал стук в дверь, после которого один из рабочих приоткрывал дверь и что-нибудь спрашивал. Ей довольно легко было сосредоточиться. Ночь с Бенцем казалась теперь сюрреалистичной, их ссора этим утром лишь еще одной неурядицей в ее непростой жизни.
Когда электричество снова было включено, она забыла на время о своей диссертации и вошла в Интернет, где провела два или три часа, исследуя описания жизни и смерти некоторых святых. Она хотела бы сказать Бенцу, что он действует в ошибочном направлении, но, прочитав об упомянутых им святых и вспомнив убитых женщин, она перестала сомневаться, что тут имеется связь.
Но какая? Почему эти святые и почему это связано с ней?
Когда большая часть рабочих ушла, уже стемнело, и ее дом был оснащен основной системой безопасности, которая будет срабатывать всякий раз, когда дверь или окно будут открыты и она будет задета.
– Значит, я никогда не смогу спать с приоткрытыми окнами? – спросила она у Олсена, высокого мужчины скандинавской внешности с широким лицом и копной коротких белых волос.
– О, конечно, можно отключать определенные участки дома, но я бы не советовал этого делать. Смотрите сюда. – Он показал ей пульт управления и рассказал о детекторах движения, сигналах тревоги и времени задержки между включением системы и началом активации.
– Значит... когда детектор движения включен, собака должна быть заперта в другой комнате.
– Если только вы не хотите, чтобы произошло следующее. – Нажатием кнопки он активировал сигнал тревоги, и в доме начали раздаваться серии оглушительных пронзительных звуков. Хайри С заскулил. Оливия быстро научилась выключать сигнал тревоги.
– Иногда я ненавижу высокие технологии, – пожаловалась она.
– Я тоже. – Олсен усмехнулся, и мелькнул зуб с золотой коронкой. – Но затем я напоминаю себе, что зарабатываю этим себе на хлеб. Мне не стоит слишком сильно жаловаться. – Он оставил ей свою визитку, толстую инструкцию, буклет с гарантийным талоном и на удивление маленький счет, пояснив, что это наилучшие пожелания от детектива Бенца. – Я перед ним в долгу, – объяснил он. – Он помог моей дочери, когда она стала баловаться наркотиками. Так, а вы звоните мне, если возникнут какие-нибудь проблемы, хорошо? – сказал он, направляясь к своему грузовику. – Даже самые незначительные. Бенц просил позаботиться о вас, и я рад служить.
– Не сомневаюсь, что со всем справлюсь, – уверила она, помахала ему рукой и вернулась в дом. Она подумала, что бы на это сказала бабушка Джин.
Вероятно, что она дура. Она чуть ли не чувствовала, как бабушка переворачивается в могиле и бормочет:
– Да что это с тобой? Зачем ты платишь за все эти нелепые штучки? Положись на господа, Ливви, и научись обращаться с дробовиком. Любому хватит такой защиты.
– Это не так, бабушка, – прошептала Оливия, сидя за кухонным столом и листая инструкцию. – Совсем не так. – Пес заскулил, и она почесала ему уши, затем не состоянии одолеть седьмую страницу, положила
