Дэвид Росс собственной персоной расположился в качалке на крыльце и, подперев ладонями подбородок, в упор смотрел, как Саманта приближается, осторожно ступая по гравию, ранящему босые ступни. Его лицо покрывала щетина, а глаза были воспалены от бессонницы и неумеренного употребления алкоголя. Распущенный галстук висел на его шее петлей удавленника, а рубашка и брюки выглядели так, словно он ложился в кровать, не раздеваясь.

– Где ты шаталась, черт побери? – встретил он Саманту вопросом, с трудом встав на ноги из качалки, – Что происходит?

Он окинул недоумевающим взглядом ее более чем легкое одеяние и комок одежды, что она несла в руках вместе с сумочкой.

– Кажется, прошедшая ночь была тревожной?

– Можно сказать и так, – согласилась Саманта, сказав истинную правду.

– Где ты была?

У нее из груди вырвался тягостный вздох. Неужели ей вдобавок ко всему предстоит еще и объяснение с отвергнутым женихом? Она процедила сквозь зубы:

– У друга.

– И он прогнал тебя, даже не дав времени одеться? Ха-ха-ха! Хорошо же ты вела себя там, кошечка, раз тебя полуголой выкинули за дверь.

– Оставим эту тему, – дипломатично заявила Саманта.

– Хорош и твой дружок, – продолжал Росс, и его побелевшее из-за отхлынувшей крови лицо стало выглядеть жутко в сочетании с отросшей черной щетиной. – Почему мой ключ не сработал?

– Потому что я сменила замки. Полиция на этом настаивала.

– Значит, мне вход в твой дом воспрещен? И все это затеяно из-за меня?

– Не глупи, Дэвид, – поморщилась Саманта. – Ты тут лишь шестеренка в жутком механизме, который меня размалывает. Лучше держись от меня подальше.

– Но я хоть могу войти и поговорить?

Ситуация требовала быстрого разрешения. Не торчать же ей на крыльце собственного дома в одной прозрачной комбинации и ждать, когда бывший любовник начнет разбивать стекла. Она извлекла из сумочки ключи и отперла дверь. Они вошли в холл.

– Нам надо поговорить, Саманта. Не по проклятому телефону, а лицом к лицу.

– Вот, мое лицо перед тобой. – Саманта схватила на руки соскучившегося по ней Харона и, казалось, приобрела в нем защитника. – Что скажешь?

– Скажу, что не хочу потерять тебя. Пусть я навязчив, но разве это уж такой большой грех?

Саманту будто ударило электрическим током. Опять это проклятое слово!

– Что ты сказал?!

– Я и ты – мы оба грешны, но разве нельзя простить маленький грех?

«Что с тобой происходит, Саманта? Ты сбилась с курса? Твои рефлексы доведут тебя до сумасшествия. При слове «грех» ты начинаешь подозревать кого угодно и даже искать схожесть интонации в речи безобидного Дэвида. Опомнись! Это всего лишь Дэвид, нормальный, уравновешенный, логически мыслящий мужчина, твой бывший любовник и потенциальный жених, которому ты дала от ворот поворот. А он, естественно, обиделся».

– Уже поздно восстанавливать то, что нами разрушено, – устало сказала она. – Никакие разговоры не помогут.

– Разрушили не мы, а только ты одна. Ты этого хотела.

– Правильно. Все дело во мне. Такой уж у меня вздорный характер. – Саманта была слишком измучена, чтобы вдаваться в споры, да еще в таком виде – растрепанная, полуголая, ноги саднит от беготни босиком.

Словно бы уловив ход ее мыслей, Дэвид задал естественный вопрос:

– А что, туфли твой друг оставил себе как сувенир?

– В таких случаях обычно говорят: «Без комментариев», – отрезала Саманта.

– А где твоя машина? Я заглянул в окошко гаража – ее там нет.

– Лучше бы ты оставил меня в покое, Дэвид, и удалился.

– И не подумаю... Ты в таком состоянии.

– Мое состояние тебя не касается. Мы чужие люди.

– Это ты утверждаешь, а я так не считаю.

«Боже, какой он зануда», – только успела подумать Саманта, как ее слух уловил шум подъезжающей машины. Что-то подсказало ей, а может, она уже стала узнавать этот мягкий звук, что это «Вольво» Тая.

«Блестяще! Этого мне не хватало! Еще один самец, уверенный в своем праве опекать меня», – отрешенно подумала Саманта.

– Кто это? – спросил Дэвид, когда Тай выключил двигатель и наступила тишина, чреватая близкой грозой.