– Прости. – Тай начал медленным шагом приближаться к ней. – Я должен был открыться раньше.

– Конечно, но от твоих извинений мне не легче. Я ухожу.

– В таком виде?

– В каком угодно.

– Но послушай...

– Что послушать? Очередную ложь, которую ты придумал на ходу?

Он был уже совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, и эта близость взламывала ее сопротивление, как ледокол полярные льды.

Саманта отбросила его руку, когда он вознамерился обнять ее.

– Ты должна выслушать меня.

– Я тебе ничего не должна, – едва сдерживая гнев, сказала она. – А твои долги... пусть они мучают твою совесть.

Ему пришлось применить силу, чтобы после недолгой борьбы она затихла.

– Начнем с того, что Анни не ушла из жизни добровольно, а была убита.

Тай точно попал в цель. Глаза Саманты расширились. Она смотрела на него с удивлением, и только после паузы смогла вновь обрести дар речи и задать вопрос:

– Откуда ты это взял?

– Я служил тогда в полиции и первым прибыл на место происшествия. А к тому же я ее дальний родственник. Из-за этого меня почти сразу отстранили от расследования.

– И ты не протестовал?

У Саманты пробудился интерес, хотя она подозревала, что это лишь наскоро состряпанная ложь.

– Что толку протестовать, когда формально они имели на то право. Я заткнулся и свою версию держал при себе, так бы с ней меня и похоронили...

– Если бы тебя не замучила совесть?

– Я рад, что ты столь высокого мнения обо мне, но было совсем не так. Отец Анни обратился ко мне, как к частному детективу.

– Ее родной отец? Не отчим? – уточнила Саманта.

– Родной отец. Он по каким-то причинам все эти годы был уверен в том, что со смертью Анни что-то нечисто. Я тоже. Поэтому его семечко упало на благодатную почву. Получив от него аванс, я заделался писателем, что мне, кстати, пришлось по душе.

– И флирт со мной – один из этапов твоего расследования?

Тай понуро склонил голову.

– Поначалу я так и считал, но потом все изменилось.

– Стоп. Если дальше последует признание в любви, то я тебя отхлестаю по щекам.

– Ну, хорошо, об этом я молчу, – согласился Тай. – Но я, честно, боюсь за тебя. Начав копать в темноте, я разбудил чудовищ. Я ощущаю свою вину. Возможно, если бы не я, то не возник бы «Джон».

– Надеюсь, «Джон» – это не ты?

– Саманта, ты вправе подозревать кого угодно, но одумайся...

– С кем ты встречался ночью?

– С другом. У меня есть верный друг, которого я вызываю на помощь в крайнем случае.

– А ты считаешь, что мой случай...

– Тебе грозит опасность, Саманта, – убежденно сказал Тай. – И самое страшное, что неизвестно откуда.

– Спасибо, ты очень мне помог. Теперь я буду оглядываться по сторонам, переходя улицу.

– А ты не хочешь вернуться в дом?

– Зачем? – Она пристально посмотрела на него, и он слегка сник.

– Хотя бы заберешь свои вещи...

– Одежду, обувь, кое-что из нижнего белья, не так ли? – иронически перечислила она. – Лучше ты вынеси мне это все на крыльцо. Я больше в твой дом ни ногой.

Возражать было бесполезно, наоборот, надо было уступить разъяренной женщине.

Леди Годива, проехавшая верхом, голая, через весь город, чтобы выполнить каприз своего жестокого мужа и отвести его гнев от неповинных горожан, вошла в легенды и была воспета поэтом, сэром Алфредом Теннисоном.

В отличие от Годивы Саманта очень боялась, что ее, облаченную лишь в комбинацию, прижимающую охапку одежды и сумочку к груди, узреют рано встающие ото сна соседи. На ее счастье, даже миссис Килингсворт не проснулась и не вышла на свою обычную утреннюю пробежку, зато на подъездной дорожке у крыльца ее дома торчал, как куст сорняка, знакомый ей автомобиль.