ладонью осторожно коснулся ее лица. Деликатно, нежно. Она почувствовала, как дрожат у него пальцы, и Щекой прижалась к ладони.
— Многие носят при себе какие-нибудь религиозные безделушки — цепочки, крестики, образки… — не слишком убежденно произнес он.
— Я знаю…
Большим пальцем он поглаживал ее по щеке.
— Нельзя же строить догадки на каком-то медальоне.
— Да я и не строю…
Ладонь скользнула ниже и замерла на шее. Он буквально пожирал ее глазами. Взгляд его остановился на ее губах, и Кэссиди затрепетала в ожидании поцелуя. Она уже не помнила, когда в последний раз он смотрел на нее с таким желанием. Последний эпизод у бассейна не в счет.
Чувствуя комок в горле, она прошептала:
— Мы могли бы во всем разобраться…
— Зачем это тебе?
— Потому что… я… люблю тебя.— Она осеклась, поймав на себе его холодный взгляд.
— Ничего уже не изменить, Кэссиди. Я не верю… Не верю тебе. А, черт! — Внезапно Чейз выхватил стакан у нее из рук, залпом осушил его и с яростью швырнул в раковину. Фарфоровый смеситель стоимостью несколько тысяч долларов разлетелся вдребезги, но Чейз и бровью не повел.
— Через две недели снимут гипс, — зачем-то произнес он, отстраняясь от нее и не обращая внимания на то, что натворил.
Решив, что должна что-то предпринять, Кэссиди взяла его за руку.
— Чейз…
— Не надо, Кэссиди, — ответил он, отдергивая руку; в голосе его не было злости — только боль.
Она обиженно поджала губы. - Сколько ты еще собираешься затыкать мне рот?
— Не копайся в прошлом, Кэссиди,— ответил он, ковыляя к двери.— Для нас обоих будет лучше, если мы вообще забудем о нем.
Деррик плечом открыл стеклянную дверь и оказался в холле офиса «Бьюкенен энтерп-райзис». Вот она, Его империя. Он никогда не забывал, что он наследник. Неважно, что у Рекса Бьюкенена есть еще дочь. Полновластным хозяином компании должен стать сын.
Деррик старался не принимать во внимание набиравшего силу Чейза Маккензи, хотя этого выскочку с дипломом юриста уважал сам старик Бьюкенен. Впрочем, может, ему и повезло в том смысле, что кроме этого типа Другой родни не предвиделось и больше не от кого было ожидать подвоха. Вот если бы Энджи была жива — тогда другое дело.
Энджи.
Мысли о ней всегда вызывали в его душе смутную тревогу. К счастью, в последние годы он все реже вспоминал о ней. Какой толк жить прошлым! Сейчас его интересовало настоящее, в котором ему по праву первородства должна достаться компания отца.
Здание, в котором размещалась главная контора компании, было по-своему уникальным. Конечно, оно не могло тягаться с нью-йоркскими небоскребами, однако вполне отвечало своему назначению. Построенное в конце шестидесятых, внешне оно было ничем не примечательно: четыре этажа бетона, стали и стекла, в котором отражалось солнце позднего лета. Зато внутреннее убранство поражало роскошью: кожаная мягкая мебель; столы с мраморными столешницами; высаженные в специальных кадках и достигавшие в высоту уровня второго этажа тропические деревья, растущие под естественным светом, проникавшим сквозь стеклянный потолок; выложенные полированными плитами полы; матовый блеск медной фурнитуры.
Войдя в лифт. Деррик закурил, не обращая внимания на таблички, призывающие воздержаться от курения, и поднялся на четвертый этаж, который занимало высшее руководство компании. В одном крыле располагался офис Рекса, в противоположном — его собственный.
Став первым вице-президентом, Деррик получил право на те же привилегии и те же атрибуты власти, которые окружали самого Рекса Бьюкенена. Апартаменты Деррика теперь в точности воспроизводили апартаменты его отца: приемная, кабинет, ванная, гардеробная и спальня. На том же этаже по одну сторону от лифтов находился зал совета директоров, а по другую — офис Чейза. Не считая его самого, Чейз являлся единственным служащим компании, удостоенным чести иметь офис на четвертом этаже, и сие обстоятельство не переставало действовать Деррику на нервы. Чейз был для него как бельмо на глазу. Какая все-таки жалость, что пламя пожара пощадило его!..
Выйдя из лифта, Деррик сунул недокурен-ную сигарету в пепельницу с песком и направился было к себе, как вдруг его окликнули:
— Деррик! — Он ненавидел этот протяжный, с хрипотцой голос. — Я как раз подумал, что сегодня наконец увижу тебя на работе.
Уловив в словах Чейза издевку, Деррик едва сдержался, чтобы не чертыхнуться. Он ненавидел все связанное с семейством Маккен-зи. В его глазах все они были жалкими ублюдками, как бы их там не величали — Санни, Бадди, Бриг или Чейз, — неважно. При одной мысли, что угораздило же породниться с такой швалью, внутри у него все переворачивалось.
Проклиная про себя этого выскочку, сподобившегося стать его зятем, Деррик зашел в кабинет Чейза. Огромный стол, на нем— аккуратно сложенные папки с документами; на стене — забранные в рамки дипломы и свидетельство о присвоении научной степени в области юриспруденции; у другой стены — высокий, под потолок, книжный шкаф, заполненный фолиантами в кожаных переплетах. Широкое окно, комнатные растения с широкими листьями; на краю стола цветная фотография Кэссиди верхом на лошади.
— Тебе что-то нужно? — Деррик покосился на стоявший у дивана костыль.
— Просто хотел побеседовать.
Деррик насторожился. Выглядел Чейз паршиво. После пожара прошло полтора месяца, но он еще не совсем оправился от ожогов. Лицо его больше не являло собой бесформенную маску, однако цвет имело неестественный, особенно на нижней челюсти, с которой не так давно сняли шину. Зато его голубые глаза по-прежнему излучали иронию, и несмотря на свой деформированный нос Чейз по-прежнему имел наглость смотреть на своего шурина несколько свысока. У Деррика это не укладывалось в голове. Сам он по крайней мере принадлежит к привилегированной касте по рождению. А кто такой Чейз? Неотесанная деревенщина без роду и племени. Мать — полоумная метиска, брошенная мужем. И какое он — черт его побери! — имеет право выказывать свое превосходство перед ним?
Смерив Деррика таким же неприязненным взглядом, Чейз кивнул в сторону дивана:
— Присаживайся.
Деррик опустился на диванные подушки, чувствуя себя послушной марионеткой в руках Чейза. Впрочем, как всегда. Неужели это тот самый человек, который чудом остался жив, лицо которого так обезображено, взирает на него словно на вошь, рассеянно крутя ручку пальцами здоровой руки, — левая от кисти до локтя была в гипсе. Деррик недоумевал: откуда у этого калеки такая уверенность в себе? С чего он взял, что имеет право помыкать людьми?
— Я тут разбирался с бухгалтерской отчетностью,— как бы между делом произнес Чейз.— Пришлось покорпеть, чтобы свести концы с концами.
— И что же? — Деррик почувствовал неладное.
— Похоже, у нас небольшая недостача. Ты ведь снимал какие-то деньги, приблизительно.. Давай- ка проверим. Так, сорок пять… Около пятидесяти тысяч долларов.
Деррика прошиб пот.
— Ты же понимаешь, Фелисити затеяла ремонт. — Чтобы хоть как-то скрыть нервное напряжение, он небрежно забросил нога на ногу.
— Ах да, конечно. Твоя жена что-то мне говорила, когда показывалась на работе в последний раз. — Было очевидно, что Чейз забавляется с ним как кошка с мышью. Однако улыбка на его обезображенном
