бы тебе не признаться, что ты выстрелил в старика? Отбудешь срок и начнешь жизнь заново.

– Я ни в кого не стрелял! – горестно выкрикнул Дженкс, опускаясь на стул.

– Ты ограбил лавку. Оба, Питтман и Рейсин, готовы повесить тебя. Но ты им этого не позволяй. Признайся сам, и за это тебе сбавят срок, Дженкс. Я абсолютно уверен, суд не будет слишком строгим к тебе сейчас, когда Тоби Эдуардз пошел на поправку.

Казалось, Дженкс полностью упал духом.

– Значит, ты не смог убедить ее изменить показания, да?

Сопротивляясь нахлынувшему чувству вины, Дит покачал головой. Дженкс чуть не плакал.

– Она врет, – простонал он, – ее там даже не было, она прибежала после выстрела. Это все Лонни, а я-то считал его своим другом.

Он отвернулся. Дит понял, что брат пытается подавить слезы. Неожиданно его охватило желание как можно скорее уйти отсюда. Он направился к двери. Остановившись, положил руку на плечо Дженкса.

– Подумай над этим. Я снова приду, как только смогу.

Тот молча кивнул. Дит отошел и постучал в дверь. Охранник открыл ему. Он стремглав помчался по коридору до следующей двери. Ее открыл второй охранник. Дит вышел в приемную, где посетители ждали своей очереди, чтобы встретиться с родственниками и друзьями. Он подал сидящей за столом женщине в форме жетончик с номером. Она молча повернулась и взяла маленькое пластиковое ведерко с полки за спиной, вываливая его содержимое на стол. Дит взял свой перочинный нож, ключи и бумажник, автоматически открыв его и пересчитав кредитные карточки, перед тем как положить в карман. Повернулся и вышел из комнаты, избегая встречаться взглядом с ожидающими.

Затем спустился лифтом на первый этаж. Лишь только открылись двери, он увидел Тима Хоторна, прислонившегося к колонне. Тим улыбнулся и нахлобучил шляпу. При всем желании невозможно было проскочить мимо незамеченным. Дит направился к выходу. Тим пристроился рядом и, не тратя времени на любезности спросил напрямик:

– Как дела у брата, мистер Спунер? С ним хорошо обращаются?

Дит покорно улыбнулся. Что ж, и такое иногда случается.

– Он выглядит худым и бледным, но думаю, ничего страшного.

– А-га. А вы сообщите о своем визите Рейсин?

Хоторн сошел с дорожки и остановился, всматриваясь в даль. Затем обернулся, пронзая Дита карими глазами.

– Она ничего не знает, ведь так?

Дит опустил глаза.

– Да.

Хоторн кивнул.

– На твоем месте, дружище, я бы нашел способ сказать ей – и как можно скорее. Сегодня. Сейчас.

Дит кивнул.

– Именно так я и собираюсь поступить.

Не имело смысла откладывать разговор со следователем на потом. Хоторн, решивший, что разговор окончен, шел по тротуару. Дит нагнал его.

– Мне нужно с вами поговорить, неофициально. Это важно.

Хоторн прищурился.

– Не знаю, возможно ли это. Во всяком случае, я должен заранее знать тему нашей беседы.

Дит сделал глубокий вдох.

– Хорошо. Предположим, кто-то хочет изменить показания, которые были даны ранее. Что ему за это грозит?

Хоторн потер щеку.

– Показания, данные полиции?

– Да.

Тим искоса взглянул на Спунера, затем резко отвернулся и двинулся прочь от здания. Дит неуверенно пошел рядом, озираясь по сторонам в опасении, что их может увидеть кто-нибудь из знакомых. Поблизости никого не было. Хоторн остановился у дерева, под которым стояла полицейская машина без опознавательных знаков. На сиденье лежала сигнальная красная лампа. Следователь прислонился спиной к дереву, вытащил из кармана брикет табака и нож, отрезал толстый кусок и отправил его в рот. Он усердно жевал, видимо размышляя. Дит облокотился о машину и, скрестив руки, ждал.

– Значит, ее не было в комнате? – Это было больше похоже на утверждение, чем на вопрос.

Дит не стал спрашивать, кого тот имел в виду. Но также и отвечать не стал. Молча глядел Хоторну в глаза. Полицейский кивнул.

– Я подозревал это. Единственная часть рассказа, в которой показания обоих парней совпадают.

Он снял шляпу и почесал затылок.

– Да, нагородила лишку, придется ей в своей лжи признаться. Предупреждаю, это не понравится окружному прокурору. Но уж коли такое случилось, лучше отделаться от этого как можно скорее. Да, дружище, не тяните с этим, мало ли что может случиться. Пока что я согласен этот разговор забыть. Но через несколько дней я вернусь и вытрясу из нее правду. Будет лучше, если леди сделает это сама.

Дит оценил участие, хотя ему не понравилась идея вытрясти из Рейсин правду.

– Хорошо. Допустим, история, которая уже рассказана, верна во всех отношениях, за исключением одной неточности. Кто-то, видевший все собственными глазами, восстановит правду. Что тогда?

Хоторн яростно заработал челюстями, затем выплюнул жвачку.

– Как только окружному прокурору все станет ясно, неточности большого значения иметь не будут. Я хочу сказать, что пострадавшая сторона отделается нравоучением.

– А другая сторона?

Хоторн снова нахлобучил шляпу.

– Другая? То есть нападавшая?

Дит отвел глаза в сторону, не проронив ни слова.

– У другой стороны появляются кое-какие надежды.

– Смягчение наказания?

– Скорее всего, но при условии, что правда выяснится в ближайшее время. Сейчас мы говорим предположительно.

– Понятно.

Ну вот. В лучшем случае у него всего несколько дней. Нужно убедить Дженкса, Рейсин – обоих – признаться. Дело осложняется тем, что ему самому во многом предстоит признаться. Дит вздохнул, шагнул вперед и протянул Тиму руку.

– Спасибо.

– А-га. А теперь у меня к тебе вопросик.

– Спрашивайте.

– Только отвечай откровенно, – предупредил Тим.

Дит опустил руку.

– Обещаю.

– Какого черта ты влез в это дело?

Дит собрался с мыслями.

– Ну, – начал он медленно, – брат все-таки, ясное дело, я за него волнуюсь.

– Э-э. Сдается мне, что сейчас ты больше волнуешься за нее, чем за Дженкса.

Дит только вздохнул в ответ. Тим Хоторн был гораздо умнее, чем казался.

– Я сразу заметил, что она к тебе неравнодушна. А теперь, судя по всему, дело продвинулось, ты тоже врезался по уши. – Тима, казалось, это не особенно радовало. – Все в этой истории перемешалось, как в сливовом пудинге.

Дит вяло улыбнулся сравнению.

– Можно и так сказать.

– Ты понимаешь, что винить тут некого, дружище?