Все этот проклятый ревматизм. Но в 1902 году я играла в Главном Концертном зале. Я была первой негритянкой, которая играла там, самой первой».

Надин спросила, кто она такая. Место, в котором они находились, было совершенно необыкновенным. Отовсюду веяло покоем и прохладой. Ларри захотелось вдруг, чтобы здесь можно было остаться навсегда — ему и его семье. Это было хорошее место. Человек без лица не смог бы достать здесь ни его, ни Джо, ни Надин.

«Матушка Абигайль — вот как зовут меня. Я думаю, что я — самая старая женщина в северной Небраске, хотя до сих пор пеку свои знаменитые бисквиты. Хорошо, что вы поспешили сюда. Мы сможем убраться отсюда раньше, чем он доберется до нас».

На солнце набежало облако. Джо прекратил играть. Колосья за спиной — почувствовал Ларри — вдруг стали будто выше. Но старуха, казалось, ничего не заметила.

«Раньше, чем он доберется до нас?» — спросила Надин, и Ларри захотелось кричать и плакать, будто так можно перечеркнуть вырвавшийся вопрос.

«Этот черный человек. Этот слуга дьявола. Господь воздвиг преграду между ним и нами, но никакая преграда не сможет остановить его. Поэтому мы должны вместе бежать. В Колорадо. Господь явился мне во сне и подсказал это. Но нам нужно торопиться, торопиться изо всех сил. Поэтому вы и появились здесь. Другие тоже появляются».

«Нет, — холодно возразила Надин. — Мы собираемся в Вермонт, вот так-то. Только в Вермонт — поэтому нам осталось недолго идти».

«Твоя дорога окажется длинней нашей, если ты не вырвешься из-под его влияния, — ответила старуха во сне Ларри. — Тебя привел сюда хороший человек, женщина. Он хочет сделать для тебя что- нибудь хорошее и нужное. Зачем же ты отталкиваешь его?»

«Нет! Мы идем в Вермонт, в ВЕРМОНТ!»

Старуха с жалостью посмотрела на Надин. «Ты попадешь прямо в когти к дьяволу, если не научишься видеть дальше собственного кончика носа, дочь Евы. А если попадешь к нему в когти, то почувствуешь его ледянящий холод».

Здесь сон оборвался. Перед глазами Ларри осталась только чернота. Но было что-то в этой черноте, что до полусмерти напугало его — что-то холодное и мерзкое. И он понял что: это была улыбка, обнажившая кривые белые зубы.

И тут Ларри проснулся. Наступил рассвет, и по земле полз густой молочный туман, сквозь который едва пробивались слабые солнечные лучи. Рядом виднелся силуэт мотоцикла.

Рядом с ним кто-то лежал, и Ларри с удивлением обнаружил, что это не Надин, а Джо. Мальчик вздрагивал и стонал во сне, будто ему привиделся кошмар. Ларри подумал, отличаются ли сны Джо от его собственных… И вот он лежит на спине, всматриваясь в густой туман и обдумывая все, что ему привиделось во сне. Джо и Надин проснулись спустя час после этого.

Когда они закончили завтрак, туман окончательно рассеялся и можно было отправляться в путь. Не дожидаясь приглашения, Джо взгромоздился на заднее сидение мотоцикла Ларри. Надин проводила мальчика удивленным взглядом.

— Медленно, — в который раз повторил Ларри. — Мы не должны спешить, чтобы не попасть в аварию.

— Прекрасно, — сказала Надин. — Тише едешь — дальше будешь.

Она улыбнулась ему, но Ларри не ответил ей улыбкой на улыбку. Что-то очень похожее говорила Рита Блэкмур, когда они покидали Нью-Йорк Сити. Она сказала это за два дня до смерти.

Они сделали несколько остановок, чтобы перекусить — в Эпсоне, Конкорде и Уорнере. К вечеру, устав от напряжения, Ларри растянулся под одеялом, и ему на сей раз даже в голову не приходило, идти или нет к Надин, лежащей под одеялом в десяти футах от него (мальчик спал между ними). Он тут же провалился в сон, и ему ничего не снилось.

На следующий день к обеду они добрались до Энфильда, где и решили с полчаса передохнуть.

— Чем ты занималась раньше, Надин? — спросил Ларри. Он думал о выражении ее глаз, когда сегодня утром Джо вдруг заговорил (он достаточно членораздельно произнес: «Ларри, Надин, еда» и «умываться»), и поэтому Ларри решил высказать догадку.

— Ты работала учительницей?

Она удивленно посмотрела на него.

— Да. Угадал.

— Учила малышей?

— Точно. Первый и второй классы.

Это кое-что объясняло в ее отношении к Джо. Умственно мальчик соответствовал уровню развития семилетнего ребенка.

— А как вы угадали?

— Когда-то давно я учился у логопеда, — сказал Ларри. — Я знаю, что это звучит как шутка, но тем не менее, это правда. Это была прекрасный логопед. Лучший на побережье. Она исправляла дефекты речи таких, как я. Произносила слово. Повторяла его еще и еще. И добивалась того, что ее пациенты начинали следом за ней повторять правильно трудные для них звуки. Так вот, когда она добивалась этого, на лице ее появлялось выражение, как у вас, когда Джо произносит что-нибудь.

— Правда? — Надин с некоторой неловкостью улыбнулась. — Я всегда любила малышей. Малыши — самые лучшие люди на свете.

— Весьма романтичный тезис, верно?

Она пожала плечами.

— Дети — хороший народ. Те, кто работает с ними, поневоле становятся романтиками. И это вовсе не плохо. Ведь логопед, о котором вы рассказали, была счастлива?

— Да, ей нравилась ее работа, — согласился Ларри. — Вы были замужем? Тогда, раньше?

И как у него вырвалось это слово? Раньше. Всего два слога, а сколько несут в себе.

— Замужем? Нет. Я никогда не была замужем, — Ларри показалось, что Надин занервничала. — Я обыкновенная школьная учительница — старая дева, выглядящая моложе своих лет, но ощущающая себя гораздо старше. Мне уже тридцать семь.

— А где вы преподавали?

— В маленькой частной школе в Питтсфильде. Очень изысканной. Стены, увитые плющом, и новейшее оборудование.

— Наверное, работа в школе хорошо вам удавалась?

— Да, мне кажется, что так, — просто ответила она и улыбнулась. — Правда, сейчас это не имеет значения.

Он обнял ее за талию. Она слегка напряглась, и он почувствовал, что она пытается высвободиться. В глазах блеснули слезы.

— Надин…

(«Милая, это ты?»)

— Не нужно так делать, — тихо сказала она.

— Тебе это неприятно?

— Да.

Ларри убрал руку. Она говорит неправду. Ей это приятно, но почему-то она боится себе в этом сознаться. Иначе ее глаза не сияли бы так…

— Надин!

Она подняла на него глаза, и тут перед ними возник Джо. На лице его была написана растерянность, и Ларри и Надин, тут же забыв о происшедшем, пытливо принялись всматриваться в лицо мальчика.

— Леди! — сообщил Джо.

— Что? — не веря своим ушам, переспросил Ларри.

— Леди! — снова повторил Джо и кивнул куда-то назад, через плечо.