вдруг выступает с подобной речью? Дорогой ты мой, да его просто попросили об этом. Известно ведь, что со всяким, кто пойдет против Карнака, может случиться несчастье.

– Не верю я в эти россказни. Карнак – герой. Они с Эгелем спасли эту страну.

– Да – и что же приключилось с Эгелем?

– Все, политики с меня довольно, – буркнул Ангел, – а о религии я говорить не желаю. Что еще новенького?

Балка помолчал и усмехнулся.

– Есть кое-что: говорят, будто Гильдии предложили громадные деньги за Нездешнего.

– Кому это нужно? – искренне изумился Ангел.

– Не знаю, но я это слышал от Симиуса, а у него брат служит в Гильдии писцом. Пять тысяч рагов самой Гильдии и еще десять тому, кто его убьет.

– Кто заказчик?

– Этого никто не знает, но Гильдия предлагает большую награду за любые сведения о Нездешнем.

Ангел со смехом покачал головой.

– Нелегко им придется. Сколько уж лет, как никто не видел Нездешнего? Десять? Может, его уже и в живых-то нет.

– Заказчик, видимо, другого мнения.

– Безумная затея – пустая трата денег и жизней.

– Гильдия обратилась к лучшим своим исполнителям. Они найдут его.

– Как бы им не пожалеть об этом.

За свою часовую пробежку Мириэль покрыла около девяти миль – от хижины на горном лугу она спустилась к ручью, пробежала по долине и сосновому лесу, перевалила через гряду Большого Топора и вернулась назад по старой оленьей тропе.

Она начала уставать – сердце билось все чаще, и легкие с трудом качали воздух в утомленные мускулы. Но она не останавливалась, твердо вознамерившись достигнуть хижины прежде, чем солнце доберется до полуденной высоты.

Склон был мокрым от прошедшего ночью дождя, дважды она оскальзывалась, и нож в кожаных ножнах, висевший на поясе, тыкался ей в голую ногу. Она разозлилась, и это придало ей сил. Без длинного охотничьего клинка и метательного ножа, пристегнутого к левому запястью, бежать было бы куда сподручнее. Но слово отца – закон, Мириэль никогда не выходила из хижины без оружия.

«Здесь же никого нет, кроме нас», – повторяла ему она. – «Надейся на лучшее, но готовься к худшему», – каждый раз отвечал он.

Поэтому, когда она бежала, тяжелые ножны били ее по бедру, а рукоятка метательного ножа натирала руку.

У поворота она легко перескочила через упавший ствол и начала последний подъем, усиленно работая длинными ногами и зарываясь босыми ступнями в мягкую землю. Стройные икры болели, легкие жгло огнем, но она торжествовала: солнцу оставалось не меньше двадцати минут до зенита, ей же до хижины – не более трех.

Слева мелькнула тень, и Мириэль увидела перед собой когти и оскаленные клыки. Девушка мгновенно упала на правый бок и снова вскочила на ноги. Пума, растерявшись после неудачного прыжка, собралась в комок и прижала уши, вглядываясь карими глазами в свою высокую противницу.

Голова Мириэль лихорадочно работала: «Действие и противодействие. Овладей положением!»

Охотничий нож скользнул ей в руку, и она завопила что есть мочи. Напуганный зверь попятился. В глотке у Мириэль пересохло, сердце колотилось, но рука твердо держала нож. Она закричала опять и прыгнула в сторону зверя. Встревоженная ее резким движением пума отступила еще на несколько шагов. Мириэль облизнула губы. Пора бы зверю обратиться в бегство. Ей стало страшно, но она подавила страх.

«Страх – точно огонь у тебя в животе. Если ты держишь его в узде – он греет тебя и помогает выжить; если ты даешь ему волю – он сжигает тебя».

Не отрывая ореховых глаз от темного взора пумы, Мириэль заметила, что зверь выглядит плачевно и на правой лапе у него зияет глубокая рана. Пума больше не может загнать быстрого оленя – она голодает и ни за что не отступит перед человеком.

Надо вспомнить, что говорил ей отец о пумах. «Голову оставь в покое – череп у них слишком толстый, и стрела его не пробьет. Целься под переднюю ногу и вверх – в легкое». Но он ничего не говорил о том, как биться с таким зверем, имея при себе только нож.

Солнце вышло из-за осенних туч, блеснув на лезвии ножа. Мириэль повернула клинок, направив луч в глаза пуме. Та отдернула голову, зажмурив глаза от блеска, и Мириэль крикнула опять.

Но пума, вместо того чтобы убежать, внезапно прыгнула на нее.

Мириэль замерла на долю секунды – и тут же взмахнула ножом. В следующий миг черная арбалетная стрела вошла в шею пумы за ухом, а другая вонзилась в бок. Мириэль упала под тяжестью рухнувшего на нее зверя, успев все же воткнуть нож ему в брюхо.

Она застыла, чувствуя зловонное дыхание на своем лице, но ни клыки, ни когти не вонзились в нее – пума, издав похожий на кашель рык, издохла. Мириэль закрыла глаза, сделала глубокий вдох и выбралась из-под туши. Ноги у нее подгибались, руки дрожали, и она опустилась на землю.

Высокий человек с маленьким двойным арбалетом из черного металла вышел из кустов и присел рядом с ней.

– Молодец, – глубоким низким голосом произнес он. Мириэль, взглянув в его темные глаза, заставила себя улыбнуться:

– Она могла бы убить меня.

– Да. Однако твой нож пробил ей сердце.

Изнеможение окутало Мириэль теплым одеялом, и она легла на спину, дыша медленно и ровно. В былые времена она почувствовала бы опасность загодя, но она лишилась своего дара, как лишилась матери и сестры. Даниаль погибла по несчастной случайности пять лет назад, а Крилла прошлым летом вышла замуж и уехала. Отогнав от себя мысли о них, девушка приподнялась и села.

– Знаешь, – прошептала она, – я по-настоящему устала на этом последнем подъеме. Я тяжело дышала, а ноги точно свинцом налились. Но когда пума прыгнула, всю мою усталость как рукой сняло.

Отец с улыбкой кивнул ей.

– И со мной не раз происходило такое. Сила таится в сердце бойца, и оно почти никогда не подводит тебя.

Мириэль посмотрела на мертвую пуму.

– А мне ты не велел стрелять в голову, – сказала она, указывая на торчащую за ухом стрелу.

– Я промахнулся, – хмыкнул он.

– Не слишком утешительно. Я думала, ты не знаешь промаха.

– Старею, видно. Ты не ранена?

– Кажется, нет. – Она быстро осмотрела свои руки и ноги – раны, нанесенные пумой, часто бывают ядовитыми. – Нет. Мне очень повезло.

– Что верно, то верно. Но этим везением ты обязана своему правильному поведению. Я горжусь тобой.

– Как ты здесь оказался?

– Ты нуждалась во мне, и я пришел. – Он легко поднялся на ноги и помог встать ей. – Обдери зверя и разделай тушу. Вкуснее мяса пумы ничего нет.

– Что-то мне не хочется его есть. Я охотно забыла бы об этом происшествии.

– Зачем же забывать? Ты одержала победу, которая сделала тебя сильнее. Ну, до скорого. – Забрав стрелы, мужчина обтер их от крови и вложил в кожаный колчан у себя на поясе.

– Ты идешь к водопаду? – тихо спросила она.

– Да, ненадолго, – задумчиво ответил он. – По-твоему, я провожу там слишком много времени?

– Дело не во времени, – печально сказала она. – И не в трудах, которые ты тратишь на уход за ее могилой. Дело в тебе самом. Вот уж пять лет, как ее не стало. Пора начинать жизнь заново. Ты достоин